Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

— Точно, — подтвердил Горан. — Они слишком сильно потратились для меня.

Кевин подошел к нему.

— Можно мне пощупать твою рубашку? — ревниво спросил он. — Я быстро. Ты ведь не заразный — или?..

— Не заразный, — разрешил Горан. — Пожалуйста.

Кевин захватил ткань двумя пальцами.

— «Эйр Джордан», — придушенно произнес он. — О таком наш брат может только мечтать!

— Я тоже об этом только мечтал, — сказал Горан.

— Ты ведь не здешний, — уточнил высокий Кевин.

— Нет.

— Чушен, да? — не подумав, спросил толстяк и сильно перепугался. — Я не это хотел сказать! Так говорят. Я ничего такого, не хотел обидеть. Извини!

— Да, иностранец, — громко сказала Петра. — С Востока. Но ведь это ругательство, и подлое.

— Я же сказал, прости, — сказал толстяк. — Меня зовут Матц. Матц Кратохвил. Я такой же чушен, как и ты, если хочешь знать. Как тебя звать? Горан, а дальше?

— Рубич, — сказал Горан.

— И откуда?

— Из Сараево.

Шестеро надолго замолчали. Птицы пели на деревьях, машины сигналили, прозвенел трамвайный звонок. Шестеро уставились на Горана.

— Бедняга, — заговорил наконец чушен Кратохвил. — Да еще из Сараево. Да еще печень того.

— Ему уже лучше, — сказала Петра.

— Все равно. Выглядит до сих пор, как… да-а! — Толстый Матц быстро и громко поправил сам себя. — Ерунда, выглядит он уже классно. Правда, классно. И такой стройный! Я могу что угодно делать, могу совсем не жрать, а все равно останусь таким же жирным!

— Хочешь посмотреть, как мы играем? — спросил Кевин.

Горан смущенно сглотнул.

— Хочешь?

На помощь, как всегда, пришла Петра.

— Он бы хотел немного сыграть вместе с вами.

— Сыграть? — Кевин еле выдавил это слово. Все снова уставились на Горана. — Но ведь это… э… с нашей стороны, да, пожалуйста, конечно, играй… но разве получится? Только не обижайся, Горан!

— Нет, не получится, — сказал Горан. — Я еще не могу бегать. Но если вы позволите мне сделать пару бросков…

— Ну конечно, бросай! Иди в зону!

— Куда? — шепотом спросил Фабер Петру.

— Без понятия, — ответила та.

— Там впереди линия штрафного броска, — вежливо пояснил Матц. Он указал на белую черту, идущую перед корзиной.

— Вот, возьми мяч, — сказал Эди и торжественно протянул его Горану. Нельзя сказать, чтобы тот блистал красотой.

— Спасибо, — сказал Горан. Он медленно зашагал в сторону линии штрафного броска.

Снова стало совершенно тихо.

— Горан! — крикнула Петра.

Он обернулся в ее сторону. Девочка подняла обе руки, кулаки сжались вокруг больших пальцев на счастье.

Он улыбнулся. Затем постарался сосредоточиться. Теперь он был очень серьезен, игрок лучшего молодежного спортивного клуба в Сараево, и он подумал об Эйр Джордане и своей печени, о том, что ей придется работать еще долго, до того самого времени, как Эйр Джордан снова будет играть и, если все сложится удачно, в четвертый раз станет чемпионом НБА — потом он бросил мяч.

И мяч немного не долетел.

И он снова бросил.

И на этот раз он попал в сетку.

Из десяти бросков он попал восемь раз в корзину. Восьмидесятипроцентная результативность.

В конце все окружили его и в восторге кричали, перебивая друг друга, хлопали его по плечу, поздравляли, а когда Петра поцеловала его в щеку, шестеро ребят засвистели и заулюлюкали, явно не имея ничего против того, чтобы оказаться на его месте. Пот градом тек по его бледному, заросшему волосами лицу, он задыхался и смеялся одновременно, смущенный и гордый.

— Класс, — сказал маленький Эди, — если бы я мог так бросать! В это просто невозможно поверить! Ты готов к вступлению в НБА.

— Скажешь тоже! — сказал Горан.

— Да, он прав! — закричал Кевин. — Какая жалость, что ты болен, Горан… Я имею в виду, что ты до конца не выздоровел! Потому что тогда ты мог мы сразу играть за венскую команду — гражданство они сделали бы тебе задним числом! Тому, кто так бросает мяч, — за неделю оформят гражданство.

— Я надеюсь, что и так получу его, — сказал Горан тихо и посмотрел на Фабера.

— Совершенно определенно, — так же тихо ответил тот, а затем уже громко обратился ко всем: — А теперь, господа, вы все приглашены на сосиски и кока-колу!

Вскоре они сидели все вместе за столиками в зарослях маленького кафе недалеко от Детского госпиталя, а старый официант Йозеф Вискочил, у которого Фабер так часто пил кофе еще во времена своего проживания в пансионе «Адрия», был вне себя от радости от новой встречи. К счастью, была его смена, и, к счастью, они были единственными посетителями кафе, так как стритбольная команда подняла невыразимый шум и вела себя в высшей степени непринужденно. Несметное количество венских сосисок они слопали с горчицей и хреном, пользуясь только руками, от соленых палочек на столы, стулья и пол им удалось просыпать кучу крошек, колу они пили в основном из горлышка бутылки, после чего на столешнице, имитированной под мрамор, остались липкие лужицы и разводы; мальчишки разговаривали громко, перебивали друг друга, кричали, смеялись, а речь их была далека от пристойности. Но у господина Вискочила («Ах, называйте меня снова Йозефом, господин Фабер!») оказалось доброе сердце, и он выглядел все более довольным по мере того, как эта пищевая оргия продолжалась и искусственный садик в кафе зарастал грязью.