Сара Эверетт - Если бы всё было иначе

– О, Джесси, девочка моя! Пожалуйста, скажи, что в этом пакете лежит еда, – воскликнула Мэл, тоскливо глядя на пакет, который я держала в руках.

Я достала рисовые пирожные, и она запищала от радости.

Запищала – в прямом смысле этого слова.

Я нахмурилась, переводя взгляд с Мэл на Наоми. Наоми, славившаяся тем, что вечно пребывала в плохом настроении, встретила меня лучезарной улыбкой.

– Вы тут напились, что ли? – поинтересовалась я.

– Напились? – обиженно переспросила Наоми. – Это что еще за вопрос такой?

Я подошла к ним на шаг ближе и ахнула.

– Вы что, под кайфом?

– От жизни! – захихикала Мэл. – Ничего особенного!

– Ничего особенного, – отозвалась Наоми, и они снова расхохотались.

Я не могла поверить своим ушам. Покачав головой, я пошла на кухню за тарелками и арахисовой пастой. Пока я была там, ко мне подошла Сидни, и я отложила все, что держала в руках, чтобы с ней поиграть. У нас были свои маленькие забавы. Особенно мы любили вальс: Сидни становилась на задние лапы, а я брала ее за передние и делала вид, что мы танцуем. Еще ей нравилось, когда я притворялась мертвой: я замирала, лежа на полу, а она начинала лихорадочно бегать вокруг и вылизывать меня, чтобы вернуть к жизни. Я каждый раз пыталась не выходить из образа, но мне хватало всего пары секунд, чтобы начать хихикать от щекочущих и мокрых прикосновений ее языка. В тот день я опустилась на колени, чтобы мое лицо было на уровне с ее мордочкой, и она тут же принялась его лизать.

– Привет, красавица! – воскликнула я тонким голосом, которым говорила только с ней одной. – Тебе не кажется, что Нэй и Мэл съехали с катушек? О да! Они меня тоже пугают!

Пока я говорила, Сидни лизнула мне верхнюю губу. Я отдернула голову и захохотала. Возможно, мы слишком часто играли, но, похоже, Сидни решила, что искусственное дыхание рот в рот – ее призвание. Мэл шутила (не слишком-то удачно), что Сидни научила нас троих французским поцелуям.

– Я тоже люблю тебя, девочка моя! – проговорила я сквозь смех. – Но не в этом смысле.

Я вытерла губы о воротник рубашки, помыла руки и снова взяла вещи, за которыми и пришла на кухню.

– Ну, рассказывай: к которому из моих сыновей ты сегодня пришла в гости? – крикнула Мэл, когда мы с Сидни вернулись в комнату.

– Я пришла к тебе!

– Я была уверена, что она назовет Люка, – громким шепотом произнесла Наоми.

– Прямо у меня с языка сняла! – воскликнула Мэл и подвинулась, чтобы я могла присесть рядом.

– Пфф, – выдавила я, опускаясь на диван и пытаясь сохранить безразличное выражение лица. – О чем вы вообще? Вы себя сегодня странно ведете.

– Ой, прости, – сказала Мэл. – Я думала, мы тут говорим про трех подростков. Я вас безумно люблю, но это у вас все странно.

Мэл и Наоми продолжили веселиться, налегая на рисовые пирожные, а я бросала на них мрачные взгляды. Что она хотела этим сказать?

Если бы не Наоми, я бы, вероятно, заставила Мэл объяснить свои слова. Но я совершенно не была готова к тому, что кто-то из них вслух произнесет правду, в которой я никогда никому не признавалась – я влюблена в Люка. Тогда они захохочут еще сильнее.

Мне нравилась Наоми, но она порой заставляла проявляться ту сторону Мэл, которую я любила значительно меньше всех остальных.

К счастью, я знала наверняка, что Люка и Ро дома нет – в это время они оба работали. Мне оставалось делать вид, что я не придаю случившемуся большого значения. Впадать в истерику и привлекать к себе излишнее внимание явно не стоило. Тем не менее весь остаток дня я чувствовала себя бутылкой газировки, готовой взорваться после того, как ее сильно встряхнули. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что именно в поведении Мэл и Наоми так сильно меня расстроило. Я смогла это сформулировать, только когда вернулась домой: они посмеялись над моими чувствами к Люку, словно это была просто детская влюбленность. Вряд ли они сделали это специально, но все-таки их слова причинили мне боль. Вероятно, они были правы, и я действительно понятия не имела, что значит любить. Но все-таки мне отчаянно хотелось оправдаться, объяснив им, что мое отношение к Люку не было ни легкомысленным, ни поверхностным.

Я никогда никому не говорила, что мне нравится Люк. Я вдруг поняла: мне необходимо снять этот груз с плеч и выразить словами, каково это – тайно любить человека, которого знаешь почти всю свою жизнь. В обычных обстоятельствах идеальным кандидатом на роль поверенного лица была бы Мэл. Если бы оставалась хоть какая-то вероятность застать Мэл в одиночестве и не под кайфом, я бы тут же вышла из автобуса и побежала обратно к ее дому. Но в нынешней ситуации – едва ли не первый раз в моей жизни – я не могла обратиться к Мэл.