Сара Эверетт - Если бы всё было иначе

– Папа прав, – продолжает мама. – Я не пыталась покончить с собой. У меня почти всегда получалось заставить себя выполнять повседневные дела. Я просто чувствовала себя нечастной и не могла сосредоточиться на настоящем моменте, но все это не казалось мне симптомами болезни. Я думала, что должна справиться с этим сама…

– В тот день, когда Мэл поставили диагноз, я увидела, какой это был для тебя удар. Тогда во мне что-то изменилось. Нет, я не сразу обратилась за помощью – это произошло несколько месяцев спустя. Но когда я увидела тебя в тот день… тебя так терзала мысль о том, что ты потеряешь Мэл, и я вдруг поняла: если ты потеряешь меня – свою собственную мать, – тебе будет не из-за чего горевать. Потому что я не была рядом с тобой. Я не…

Она осекается, потому что ее душат слезы. Папа гладит ее по коленке.

– Ты обратилась за помощью ради меня? – Я не верю своим ушам. – Несмотря на то что ты из-за меня заболела?

Мои родители обмениваются взглядами.

– Джесси, мама заболела не из-за тебя , – твердо говорит папа. – Да, проблемы начались после родов, но это был биологический процесс, нейрохимическая реакция. Ты тут совершенно ни при чем.

Мама подходит ко мне и берет мое лицо в ладони. Впервые на моей памяти у нее теплые руки.

– Ты всегда была ярким пятнышком в моей жизни. Мысли о тебе помогали мне жить дальше, – говорит мама, и слезы текут по ее щекам. – Я любила тебя. Я тебя люблю .

«Я сломала тебя », – думаю я, но, словно прочитав мои мысли, мама отчаянно качает головой.

– Даже не думай себя винить, – говорит она, по-прежнему держа мое лицо в ладонях.

К моим глазам подступают слезы, и я начинаю яростно моргать.

– Тем утром ты сказала кое-что еще – что уже слишком поздно, – говорит папа. – Слишком поздно изменить жизнь нашей семьи. Но я думаю, то, насколько твоя мама изменилась всего за пару месяцев, показывает, что никогда не бывает слишком поздно. Всегда остается надежда… если только ты готов пытаться.

Это напоминает мне наш разговор с мамой в начале лета, когда она сказала мне, что я могу вернуться в жизнь Мэл, сколько бы времени ни прошло.

Мама убирает ладони от моего лица, но тут же садится рядом на диван и сжимает мою руку, словно боится меня отпускать.

– Мы бы хотели, чтобы ты об этом подумала, – говорит она. – О том, готова ли ты дать нам – и нашей семье – еще один шанс. Мы подвели тебя и, наверное, не заслуживаем такой возможности, но все-таки мы просим тебя о ней.

Я ждала этого всю свою жизнь. В буквальном смысле. И хотя мне восемнадцать и семья уже не должна иметь для меня такого большого значения, мое сердце все же начинает биться быстрее. Я задаюсь вопросом: вдруг все-таки остается хоть маленький шанс на то, что все может измениться к лучшему? Но потом я вспоминаю, сколько времени прошло. Я вспоминаю, что со мной больше нет Мэл – и Люка с Ро, и Сидни тоже. Я вспоминаю, что колонны, на которых держалась моя жизнь, рухнули, и я не знаю, хватит ли у меня сил отстраивать все это заново.

– Просто подумай об этом, – повторяет мама.

В это мгновение в ее глазах нет решительности и энтузиазма, которыми славится Мама 2.0. Но в то же время в них нет грустного, отсутствующего выражения, как у мамы, которую я знала в течение восемнадцати лет. В них горят отчаянье, осознанность и крошечная искорка надежды. Но самое удивительное то, что они кажутся мне отдаленно знакомыми. Ее взгляд напоминает взгляд женщины с фотографий, на которых мои родители все еще молодожены, путешествующие по миру. Он напоминает взгляд человека, медленного возвращающегося с того света.

– Подумай об этом, – эхом отзывается папа, и я обещаю, что подумаю.

На следующее утро я просыпаюсь от того, что у меня звонит телефон. Когда я вижу на экране имя Наоми, меня как всегда охватывает паника. Я тянусь за мобильным, чувствуя, как сжимается сердце, и отвечаю на звонок.

– Джесси, – говорит Наоми. – Где ты живешь?

– Я?

– Нет, папа римский, – нетерпеливо ворчит она. – Продиктуй мне свой адрес. У меня кое-что для тебя есть.

– А… эээ, ладно, – протягиваю я и называю свой адрес. Она говорит, что приедет через полчаса, и я вылезаю из постели, чтобы привести себя в порядок.

Как и обещала, она звонит в мою дверь ровно двадцать девять минут спустя. Мама с папой в офисе, а моя работа в культурно-спортивном центре начинается только со следующей недели. Если честно, я морально готовлюсь к тому, что меня ждут тяжелые семь дней.