Георгий Караславов - Повести

Илья смутился.

— Читай… все фронтовики ее читают… — Он в упор посмотрел на отца. «Ну а если и стал тесняком, что из того!» — говорил его взгляд.

Старый Лоев задумался, машинально погладил усы.

— Только она пишет сейчас правду о России? — тихо, с тайной надеждой в голосе спросил он. Он знал, что никакая другая газета не поддерживает новое русское правительство, но ему хотелось, чтобы его разубедили.

— Только она, — быстро ответил сын. Лоев замолчал. Очевидно, в душе старого русофила происходила борьба. Сын внимательно следил за выражением его лица, ждал, что он скажет, готовился к серьезному спору. Но отец, очевидно, уже пришел к какому-то решению.

— Ладно, посмотрим… Дай-ка мне газету на денек, почитаю на досуге.

— Возьми… Я тебе и другие номера дам…

Илье всегда хотелось найти с отцом общий язык. Он ожидал криков, ругани, угроз. И теперь вздохнул облегченно. Значит, и здесь, в глубоком тылу, люди уже не те, что были раньше. Но насколько глубока эта перемена? И может быть, изменился только его отец?

«Поживем — увидим», — решил Илья.

На следующий день он встал поздно. Его, отпускника, никакими делами не занимали. Он пошел на кухню и застал там отца, точившего напильником старый топор.

— Ты что ж, один пойдешь пилить? — спросила мужа Лоевиха.

— Не женского ума это дело, — не оборачиваясь, ответил тот.

— Сама знаю, что не женского, только одному-то тяжело, — заметила Лоевиха. — Вон пусть Илья поможет…

Добри Гашков разрешил Лоевым выкорчевать у него в саду старую грушу при условии, что другую они выкорчуют и распилят для него. Деревья приволокли на двор еще месяц назад, но до сих пор не распилили. Старик намеревался прихватить с собой на эту тяжелую работу жену Ильи, здоровячку, но теперь молодуха ни на шаг не отходила от мужа, а брать старших снох было неудобно. Еще неудобнее было взять Тинку — не пристало девушке краснеть и срамиться перед будущими свекром и свекровью. Да и Гашковы могут подумать, что он привел с собой дочь, чтобы показать, какая она работящая… И он решил сам распилить грушу и наколоть дрова.

Илья поинтересовался, для чего отец точит топор. Старик буркнул что-то себе под нос, чтобы отвязаться от любопытного сына, но потом все же ответил. Илья ловко выхватил у отца топор, провел пальцем по острию, одобрительно кивнул головой и встал.

— Я все сделаю, — сказал он и пошел к двери.

Старик попытался было отговорить его, но быстро сдался. Через несколько минут они вместе вошли в дом своих соседей.

— Ого! — радостно воскликнул при виде их Гашков. И, не по годам резво вскочив, стиснул фронтовику руку. — Слышал я краем уха о твоем приезде и все думал, зайдет ли, уважит ли старика… И не из-за чего другого, а просто тяжел я стал на подъем, мне и к столу-то идти не хочется… Ну, благодарствую, Илийка! Благодарствую!

Добри Гашкову нравилось, когда его навещали. Он считал себя первым человеком на селе и любил, чтобы ему выказывали уважение. Особенно ценил он почтительность молодых, видя в этом признание своего общественного положения. В глубине души Гашков мечтал о том, что, когда их партия придет к власти, его выберут в Народное собрание. Но никому не говорил об этом, даже жене.

Илья сказал, что пришел повидаться с ним, привет от Русина передать, да и делом заняться.

— Без дела не проживешь, — заметил Гашков, взглянув на топор, который Илья оставил в углу. — Но сперва давай посидим, поговорим, выпьем по чарочке за хорошую весть…

Его жена, вернувшаяся со скотного двора, бросилась к Илье, обняла его как сына и заплакала.

— А что ж наш Русин не приехал, а? — спросила она с тревогой. — Письма шлет, а сам не едет…

— Он жив и здоров, мы часто с ним видимся, — успокоил ее отпускник. — Наверно, приедет… Скоро приедет…

— Хоть бы уж поскорее! Женим мы его, будет в доме молодая хозяйка, а то мне одной трудно со всем управляться, — сказала хозяйка и принялась накрывать на стол.

Выпив рюмку ракии, Илья встал и взял топор, но старый Гашков остановил его.

— Успеешь наработаться. Давай сначала поговорим. Расскажи, как там на фронте, как живется солдатам, поговаривают ли о мире…

Илья рассказал о том, что положение на фронте становится все тяжелее, солдаты голодают, ходят разутые и раздетые, что немцы не оказывают никакой помощи…

— Дела! — сокрушенно качал головой хозяин. — Вот бы услышал это Радославов! Разбойник!

Илья сообщил, что силы неприятеля растут, на фронт бросают все новые части, на одно наше орудие приходится самое меньшее десять вражеских, а на один пулемет — целых сто.