Татьяна Иванова - Наследник Земли кротких [СИ]

Я так удивилась, что открыла рот, округлила глаза и замерла без движения в таком положении. Семён смущенно улыбнулся, одновременно подняв пальцем мой подбородок, так что рот закрылся.

- Ты же как-никак моя жена, Таська.

Он опустился перед моим креслом на корточки и взял меня за пальцы. Зика тактично выскользнула из кресла.

- Товарищи интересуются, почему я женился на идейно-отсталой гражданке.

- Олёна?

- Да. И тебя недавно видели в церкви у твоего батюшки. И я ещё ни одной чистки не проходил, всегда почему-то отсутствовал. Выявили…

Семён опять улыбнулся, на этот раз как-то криво. Он был заметно встревожен.

- Когда чистка?

- Завтра, после полудня. Ты не бойся, Тася, с тобой ничего страшного не случится.

- Сеня, я побежала.

Я попыталась встать, но Семён удержал меня в кресле.

- Куда?

- К батюшке своему, попрошу помолиться. Куда же ещё?

Семён продолжал меня удерживать, я вдруг совсем близко увидела его темно-серые, неспокойные глаза.

- Ты знаешь, что вашему патриарху разрешили создать Священный Синод с целью ввести туда Красницкого?

- Да.

- А ты знаешь, что Отдел уже получил распоряжение надавить на Тихона, если он будет сопротивляться?

- Да, — еле слышно ответила я. — Патриарх уже согласился. „Ради мира и согласия“.

Семён немного отдвинулся, пристально глядя мне в глаза.

- Вы в это верите? В согласие между церковью и властью?

Я промолчала.

- Ну иди, Таська, — он отпустил мою руку и встал.

Отец Владимир был в алтаре, когда я прибежала, несмотря на позднее время. Ведь над его головой тоже сгущались тучи. Несколько человек ещё находились в храме. Матушка Мария Петровна стояла вместе с певчими. Служился молебен покровителю храма и Москвы Георгию Победоносцу. Рассказав батюшке, что случилось, я тоже осталась вместе со всеми помолиться. Мы часто молились в те годы вместе, священник в алтаре, а его духовные дети по видимости отделенные от него алтарной преградой, а на самом деле тесно объединенные, спаянные вместе общей тревогой. Не зря именно в те годы вошло в оборот обращение пастыря к своим духовным детям: „родные мои“. Общее горе и общая молитва объединяли нас куда крепче, чем кровное родство.

Чистка проходила по всем их партийным правилам. „Я себя под Лениным чищу“, — писал в те годы В. Маяковский. То есть над столом, покрытым красной кумачовой скатертью, висел огромный портрет вождя революции. Семён положил на стол свой партбилет и наган и, волнуясь, коротко заговорил о себе. Прервался от волнения.

- Не волнуйтесь, гражданочка, — сказал почему-то мне сосед. Я скромно сидела во втором ряду ближе к краю. — Мы не съедим вашего мужа.

К этой чистке я оделась понаряднее, кофточку надела с рюшечками. Но все равно, в свои девятнадцать лет, я это знаю, выглядела как только что вылупившийся из яйца мокрый цыпленок, никак не была похожа на опасного классового врага.

Семён, тем временем, подчеркнув своё идеальное рабоче-крестьянское происхождение, он был внук крестьян и сын простых чернорабочих, перешёл к ранениям, полученным в боях за революцию. Я и не знала, что он был дважды ранен. Первый раз в Крыму, второй раз на Дальнем Востоке.

Товарищи, сидевшие в зале, сначала молча слушали, потом принялись задавать вопросы по службе. Семён коротко и мрачно отчитывался, куда ездил в командировки, подробностей не рассказывал.

- Ты вот что скажи, товарищ Петров, — прервал хмурое отрывистое повествование чекист из первого ряда. — Как это тебя угораздило жениться на дочке профессора? Неправильный выбор, товарищ.

Я сжалась, чувствуя на себе взгляды коммунистов, сидевших в зале. Да что там коммунистов — чекистов, собравшихся на свою жуткую партийную чистку. Семён молчал почти минуту, позволяя им оценить мою „опасность“ для дела мировой революции.

- Я знаю, что победоносная сила марксизма и ленинизма, — изрёк он с пафосом, после паузы, — позволит моей жене преодолеть отсталость. Её темнота связана с её происхождением, но мы не должны сомневаться в силе света, которому мы служим.

И зал взорвался аплодисментами, чуть ли не стены задрожали. Семёну очень быстро вручили обратно его партбилет и наган, пожали руку. Он подошёл ко мне. Я скромно сидела, опустив голову.

- Товарищ Петрова, а вы по-итальянски читать умеете? — резко подняв голову, я с удивлением посмотрела на приветливо улыбнувшегося мне парня, вполне дружелюбного, несмотря на кожанку. Заодно заметила, как мой „муж“ подал мне знак, на несколько мгновений прикрыв глаза.