Эмма Лорд - Война и мир в твиттере

Я смотрел куда угодно, только не на бабушку, потому что все эти вещи сковывают меня – всегда были и всегда будут. Ее слова прозвучали как обещание оставить это все позади, и я испытывал от этого как страх, так и облегчение.

Однако мы оба знали, что не в ее силах давать такие обещания.

– Не думаю, что родители придерживаются того же мнения.

Иными словами, я прекрасно знал, что они так не думают от слова совсем. Предположение, что я останусь здесь и буду помогать родителям с бизнесом, а затем встану у руля, настолько укоренилось в них, что мы никогда даже не обсуждали этот вопрос. Как будто эта истина была высечена на камне еще до того, как я научился читать.

Бабушка сжала мое колено.

– Поговори с ними об этом. Выпускной наступит раньше, чем ты думаешь. – Она задержала свою руку еще на мгновение и сказала: – Я люблю нашу кулинарию всем сердцем, каждую ее частичку. И надеюсь, кем бы ни был человек, который дальше будет ей управлять, он тоже будет искренне ее любить. Но совсем не обязательно, что это будешь именно ты.

Я не привык обсуждать такие серьезные темы, особенно с бабушкой Белли. Да вообще ни с кем. По крайней мере, такие темы, которые могут серьезно повлиять на мое будущее. Я словно прошел через года и поговорил с самим собой, кем бы я ни стал в будущем.

Тем не менее мои слова звучат не громче, чем бормотание:

– Я не хочу подвести их.

Бабушка Белли наклонила голову и сузила глаза, посмотрев на меня своим самым серьезным, не терпящим возражений взглядом. Проблема в том, что она выглядит очень забавно, когда так смотрит, поэтому даже сейчас сложно было сдержать улыбку.

– Ты никогда и не подводил.

Ее слова было приятно услышать, даже если я не был уверен, что это правда.

Я еще немного посидел с бабушкой Белли. Мы ели остатки вчерашней еды из кулинарии, которую папа припрятал в холодильнике: шоколадный пирог и миндальные пирожные, – и посмотрели несколько эпизодов бабушкиного любимого «Чужого», условившись, что не скажем маме, что смотрели без нее. Затем часы пробили восемь, и я ушел в свою комнату, успев это сделать прямо перед приходом родителей.

Никто не то что не обмолвился со мной ни словом, даже в дверь никто не постучал. Я был одновременно и рад, и разочарован. Я забаррикадировался экраном ноутбука – хотел сделать сюрприз Сиалии, – но чем больше я пытался отвлечь себя, тем более беспокойно себя чувствовал. Я даже не понял, что стал отбивать ритм ногой по стене, пока Итан не постучал мне в ответ, чтобы я прекратил это делать.

Я слишком погряз в своих мыслях. На автомате я достал телефон, как делал это бесчисленное количество раз за последние несколько месяцев – общение с Сиалией было похоже на прикосновение к чему-то вне меня, словно мы достаточно близки, чтобы делиться мыслями друг с другом, но при этом достаточно далеки, так что такая близость не казалась такой страшной, как должна бы.

Я открыл «Визл» и бегло просмотрел сообщения в общем чате школы. Несколько человек обменивались контактной информацией о разных организациях, которым нужны волонтеры. Больше ничего интересного.

Я услышал шаги в коридоре и снял наушники на случай, если кто-то из родителей решит ко мне зайти. Затем я услышал голос мамы, и до меня дошло, что разговаривает она с Итаном.

– …не имеешь отношения к тому приложению, о котором нам присылают письма?

– Я даже не сижу там, у меня нет времени. А что?

– Ну не знаю. Администрация школы говорит, что студент создал этот мессенджер. И я знаю, что ты хорошо разбираешься в компьютерах…

– Мам, у меня минуты две уходит на то, чтобы подключиться к вайфаю, какое там приложение.

Дальше я не слушал, о чем они говорили. Я надел наушники обратно и включил музыку так громко, чтобы вообще их не слышать. Я старался игнорировать это чувство боли, или гнева, или что это еще может быть. Но я ничего не могу поделать, когда родители продолжают делать это снова и снова: всегда предполагают, что что-то хорошее сделал Итан, а обо мне просто забывают.

Ладно. Это не совсем честно. Они ведь не знают, что я сижу здесь и сам учусь создавать приложения, но это не мешает им гордиться от одной мысли о том, что Итан может иметь к этому отношение. Я не мог перестать сжимать и разжимать кулаки, не мог перестать стискивать зубы, не мог избавиться от желания открыть окно и проораться на всю улицу, чтобы подтвердить одно из нью-йоркских клише.

Я закрыл «Визл» и затем написал сообщение Пеппер: «Ты нормально до дома добралась?»