Владимир Видеманн - Запрещенный Союз – 2 - Последнее десятилетие глазами мистической богемы

Как выяснилось, Леня, помимо тайного тантрического миссионерства, занимался распространением ритуального ламаистского инструментария. В частности, именно он снабдил полным алтарным комплектом Каландара в бытность того буддистом. На этот раз Леонид прихватил с собой рюкзак с тибетским, бурятским и монгольским антиквариатом.

Я сразу же решил купить у него часть объектов, которые мне были нужны для добывания иностранной валюты на планируемый отъезд из СССР. К сожалению, сразу расплатиться я не мог, ибо деньги от собственной литературной миссии ждал лишь через несколько дней. Мы сверили наши маршруты, и совершенно неожиданно выяснилось, что и во времени, и в пространстве они должны были пересечься в самом волшебном городе Востока — Бухаре. Мы договорились о встрече у памятника Насреддину. Через несколько дней, получив деньги, я выехал автостопом в Пенджикент — первый город на моем новом зиаратном маршруте в Хорезм через Самарканд и Бухару.

Пенджикент — некогда один из главных культурных центров древней зороастрийской Согдианы. Сегодня этот маленький городок хорошо известен археологам всего мира. Здесь находится масса величественных руин середины первого тысячелетия и даже еще более древних. Я приехал сюда попуткой из Душанбе уже к вечеру. Переночевал по наводке знакомых у местного человека с большой бородой. Мы очень долго пили красное вино и активно дискутировали. О чем, сейчас уже не помню, но это и не важно. Дом стоял прямо на тракте, и с утра я прямо из дверей квартиры шагнул в автобус, отправлявшийся в Самарканд.

Поездка заняла часа два. Самарканд выглядел типичным русским колониальным городом. Одноэтажные особняки ХIX столетия, вдоль которых мы ехали, создавали впечатление, что вот-вот выйдет на улицу царский городовой в белой форме. Правда, ближе к центру картина несколько изменилась: появились купола и минареты известных архитектурных ансамблей. На фоне общего профанически-провинциального советского градохозяйства они смотрелись как римский форум в функции козьего пастбища. Здесь было о чем призадуматься суфийскому поэту!

Одним из наиболее влиятельных суфийских тарикатов в Самарканде традиционно является орден Кадирийя [96] Суфийский тарикат, основанный Абдул-Кадиром аль-Джилани (1077–1166) и проповедующий школу «трезвости» Джунайда аль-Багдади (IX–X). . Его главный культовый центр — мемориальный комплекс Шохи-Зинда («Живой царь») в память святого имама Кусама Ибн Аббаса, двоюродного брата Пророка и, как тут считают, второго человека в исламской иерархии. До начала ХХ века, практически до завершения Гражданской войны в Средней Азии, вокруг гробницы проходили регулярные массовые зикры членов ордена. Дервиши начинали шествие в верхней мечети комплекса и, скандируя «Hu! [97] «Он!» ( араб. ) – то есть Бог; восклицание в суфизме. », направлялись особыми круговыми движениями в нижнюю мечеть, где читались молитвы и проводились особые церемонии причащения фаны [98] Суфийская концепция растворения мистика в Боге, осознание единства с Абсолютом. , а в завершение всего маарифы читали стихи. Ибн Аббас — это и есть Живой царь, по легенде, скрывшийся здесь в земле от врагов и подобный в своей сакральной функции спящему императору Запада, норманну Фридриху II, пробуждения которого до сих пор ожидают некоторые европейские ордена.

В советское время, понятно, зикры прекратились, но люди остались. Они продолжали регулярно посещать гробницу, однако уже под видом профанных туристов. Конечно, оторваться с прежней силой было невозможно, поэтому в практике ордена появился новый обычай: посещать мавзолей Ибн-Аббаса по-тихому, читая там молитвы и делая по возможности намазы. Чтобы посторонние не лезли туда в ненужное время, договаривались со службой охраны памятника. В определенный момент приставленный к мавзолею надсмотрщик перекрывал красной ленточкой вход в «музей» и объявлял, что там сейчас идут технические работы, которые закончатся через полчаса. В это время кадирийцы могли оставаться у саркофага святого, не опасаясь посторонних глаз и ушей. Но по крайней мере один раз им это не удалось.

Началось все с того, что я, как и положено, первым делом отправился именно к «Живому царю». С чувством легкого замирания вошел в ворота комплекса, поднялся по лестнице к мавзолею, ступил под гулкие своды купола. Впереди в прохладном полумраке что-то светилось. Я двинулся на свет и вышел к особым образом иллюминированному саркофагу, стоявшему как бы в деревянной резной решетчатой клетке. Посетителей вокруг было не очень много, и я решил поискать какой-нибудь тихий угол, чтобы спокойно посидеть. Такое место я нашел в закутке за входной дверью, ведущей в зал с гробницей. Я сел в позу ваджрасана [99] Алмазная поза ( санскр. ) – асана в йоге с поджатыми под себя ногами, сидя на пятках (соответствует положению ка’да в намазе). , сложил руки на животе и глубоко вздохнул… Слышу через некоторое время, будто сквозь сон, какое-то бормотание. Открываю глаза. Зал наполнен молящимися людьми — всего человек двадцать. И створки клетки саркофага раскрыты. Видимо, публика эта вошла сюда в тот момент, когда я тихо сидел за дверью и медитировал. Наверное, решили не шугать меня, возможно, приняв поначалу за одного из своих или по крайней мере за человека с пониманием.