Владимир Видеманн - Запрещенный Союз – 2 - Последнее десятилетие глазами мистической богемы

Джулия представила на выставке пять фигуративных и полуабстрактных картин (5х2 м) человеческого существования: „Зачатие“, „Рождение“, „Жизнь“, „Смерть“ и „Загробная жизнь“. Она также сделала двенадцать работ меньшего формата, отражающих стадию между жизнью и смертью. Советские люди, по ее словам, реагировали позитивно.

Я вошла в зал, и он был полон людей. По всему городу висели плакаты, так что люди проявили подлинный интерес к выставке. Один русский композитор из Германии специально написал к моим работам музыку, которая звучала в зале. Люди приносили с собой еду, а также цветы, которые дарили мне. Они также спрашивали у меня автографы. Вся публика была реально воодушевлена и постоянно находилась в движении. Зрители действительно были очень благодарны, я думаю, потому что Америка протянула им руку“…

Джулия рассказала, что в этот же день где-то в городе открывалась официальная выставка американского искусства, но при этом петербургское телевидение выбрало именно ее для интервью. Она также прочла в „Центре знания“ обзорную лекцию.

Я обратила внимание на то, что советские люди имеют очень специфический взгляд на вещи, — поясняет Джулия. — У них действительно развито чувство общности, что очень приятно видеть. Они не искушаются материалистическими симуляциями, имея более интеллектуальные мотивации. Если вы идете здесь по улице и вдруг видите перед собой собравшуюся вокруг кого-нибудь большую группу людей, то, стараясь разобраться, что же их привлекает, вы обнаружите прилавки с книгами, которые сами по себе считаются весьма ценными.

Джулия поехала в Эстонию и Москву. В Москве она провела несколько дней незадолго до путча, а потом отправилась побродить по горам в советскую часть Гималаев. Там она встретила пастухов, которые, по ее описанию, „все еще жили как в библейские времена“. Еще до того, как произошел путч, Джулия почувствовала, что атмосфера в Москве накалена:

Я не знаю, правда ли это или только мое воображение, но у меня было ощущение, что вокруг одни криминалы. Ситуация в городе была действительно стрессовая. Я чувствовала себя крайне дискомфортно. Во всех других местах, которые мы посетили в СССР, люди в отношении нас были гостеприимными, теплыми и дружественными, тогда как в Москве все происходило с напрягом. Словно на людей что-то давило и они, возможно, заранее интуитивно знали, что нечто должно случиться.

Случайный турист, которого они встретили в Гималаях, сказал, что слышал по радио о путче. Это заставило Джулию и Владимира — в особенности Владимира — забеспокоиться по поводу того, что будет с ними по возвращении в Москву.

По словам Джулии, у ее спутника был там конфликт с КГБ. Дед Владимира был главой штаб-квартиры КГБ в Эстонии и, как и отец Владимира, ожидал, что тот продолжит семейную традицию и присоединится к организации.

Отец Владимира был одним из первых, кто начал протестовать против цензуры. Когда Владимир вырос, КГБ захотел, чтобы он присоединился к ним, но он начал печатать какие-то старинные религиозные тексты из Центральной Азии и был застукан. Они доставили ему массу проблем, но, поскольку он был „членом семьи“, серьезно достать не смогли. Но мы все равно волновались, поскольку, если верх возьмут военное правительство и КГБ, было непонятно, что они могут ему сделать. И даже мне, поскольку я была вместе с ним.

Джулия беспокоилась, как новое правительство отнесется к программе культурных перемен и что станет с ее выставкой в Санкт-Петербурге в том случае, если правительство вновь введет жесткую цензуру против художников, как это было прежде. Когда Джулия и Владимир вернулись в Москву, они застали город в праздничном настроении.

Люди делились своими впечатлениями. Они показывали нам места, где строили баррикады, пытаясь защитить телецентр…».

Йокси голосовал за перестройку ногами. Седой — сердцем. Но, как говорят бизнесмены, рыночная экономика не имеет с любовью к ближнему ничего общего. В справедливости этого тезиса в самом скором будущем пришлось убедиться на собственном опыте не только Седому, но и многим сотням миллионов граждан разваливающейся на глазах Красной империи. В соответствии со звездным раскладом наступал век Водолея — бессмертного старца Утнапиштима, владеющего водами жизни и смерти на своем магическом острове по ту сторону Мирового океана.

…Через несколько лет, когда СССР уже распался и Эстония стала независимым государством, Ирина мама призналась моей, что это именно она, желая предотвратить отъезд дочери за границу, накапала на меня в КГБ про мумие, облепиху и шкуры. Логика была такая: меня посадят — Ира не поедет. Всю эту медицину она видела у себя в квартире. И разговоры про каракули «случайно» слышала. Хорошо, что не обратила внимания на Кораны! Причем она рассказала, подтвердив мою интуицию, что действовала на пару с Таниной мамой, преследующей те же цели.