Натан Энгландер - Кадиш.com

Шули пододвинулся к жене, поцеловал ее, и она его тоже.

— Только помни, — сказала ему Мири, — если ты не найдешь там то, в чем нуждаешься, самому себя прощать — это в земной жизни тоже позволительно.

Сколько бы красивых городских кварталов ни было на свете, найдется ли среди них такой чарующий, как Нахлаот в лучах рассвета? Тут и иерусалимский камень [79] Порода известняка, добываемого в окрестностях Иерусалима и используемого для строительства в этом городе с древних времен. , и кровли из испанской черепицы, и переплетенья переулков и проулков, где могут неожиданно заплутать даже те, кто уже приноровился к лабиринтообразной планировке города.

Шули доводилось и прежде бывать в Нахлаоте. Здесь он тусовался в бытность удолбанным и непоседливым Ларри, а когда вернулся в Иерусалим учиться на раввина, провел здесь в ничегонеделании немало спокойных шабатов.

Он знал, какими фокусами этот квартал обманывает восприятие захожего чужака. За проржавевшими железными калитками притаились особняки, а там, где ждешь увидеть горделивый особняк, — лачуги. Одноэтажный коттедж на деле оказывается трехэтажным — он ведь прилепился к склону, а постройка, больше напоминающая пещеру, может похвастаться умопомрачительными видами с заднего балкона.

Эту скромную, сонную загадочность Шули обожал. Отрадно сбиваться здесь с дороги — если только не пытаешься отыскать в этом безумном квартале-кавардаке совершенно конкретный компьютер. Шули подбадривает себя: компьютер где-то рядом. Разве трудно отыскать дом учения вблизи единственного в районе перекрестка?

Стоя примерно там же, где и в прошлый вечер, Шули вытаскивает карту. Возвращается по своим следам назад, в сторону центра, ориентируясь на нарисованный Гавриэлем перекресток двух улиц: это начало координат, а ту четверть плоскости, где находится здание, мальчик отметил красным крестиком.

Для начала Шули идет до конца квартала по более оживленной из двух улиц и возвращается обратно. Вдоль этой, так сказать, магистрали — сплошной ряд домов; скромные входные двери открываются прямо на тротуар. Ни на той ни на другой стороне улицы Шули не видит ни одной ешивы. Здесь даже ни единой вывески нет.

На перекрестке, с которого начались поиски, Шули сворачивает на другую улицу, идет в направлении шука [80] Шук ( иврит ) — рынок. . Ничего, даже отдаленно похожего на искомое. Под ложечкой зарождается тупая боль, жилки на висках отчаянно колотятся, Шули переходит на ту сторону, чтобы исследовать последнее ответвление оси на карте, вступает в бухарский квартал — тут район заканчивается. Сделав несколько шагов, Шули замечает между домами арку и ныряет в проход под ней.

За проходом — не внутренний двор, а головокружительно крутая лестница с каменными ступеньками. Осторожно спускаясь к площадке, где лестница поворачивает, Шули осматривает сверху скопление домов, новых вперемешку с покосившимися: его рассекает переулок, параллельный оживленной улице, с которой Шули начал поиски. Хаотичный маленький квартал кажется еще хаотичнее оттого, что к зданиям со всех сторон протянута паутина проводов и кабелей: кажется, будь у Шули исполинские руки, он дернул бы за эти ниточки, и квартал заплясал бы, как марионетка.

У подножия лестницы, справа, — пара мусорных баков, от которых на утренней жаре уже несет кислятиной. По левую руку, где переулок сразу заканчивается тупиком, — женщина в ярком платке, даже не замечающая Шули. Она хлопочет у скопления сушилок для белья, расставленных на середине проулка. Белья на них нет — они накрыты пергаментной бумагой, а женщина раскладывает на листках кружочки нарезанных баклажанов — достает их из тазика, который держит на бедре.

Одна сушилка уже покрыта ломтиками баклажанов, щедро посоленными, подсыхающими на солнце: вместе с соком из них испаряется горечь. Готовит эта женщина с размахом: у нее либо две дюжины детей, либо свой ресторан неподалеку.

— Извините, госпожа, — говорит Шули вежливо, на иврите с бруклинским акцентом.

Приметив его, женщина берется за длинный конец своего платка, утирает с лица пот.

— Что такое? — отвечает она по-английски: так отвечают все израильтяне, когда слышат акцент Шули.

— Я ищу ешиву, — говорит ей Шули.

Она заливается хохотом.

— Хотите найти в Иерусалиме ешиву? — говорит она. — Киньте камень. Ткните в любую дверь. Никогда не ошибетесь.

— А мне, как ни странно, почему-то не удается. Я ищу конкретную ешиву. В этом районе.