Натан Энгландер - Кадиш.com

Гавриэль, истолковав тот же сигнал, приподнимается со скамьи и вытаскивает из-под своей задницы тетрадь. Целеустремленно — вот молодец — листает, находит то, что искал, и вырывает листок. Бумага отделяется с тем характерным для тетрадей на спирали журчащим шумом, которым Шули упивается даже сейчас, несмотря на весь свой ужас.

Гавриэль — миссис Мейерс как раз приказывает ему встать — передает листок учителю.

Шули, приговоренный к молчанию, ничего не говорит, опускает глаза.

На листке — трогательная рукописная карта квартала, где расположена ешива с kaddish.com. Тот самый рисунок, над которым мальчик на прошлой неделе трудился в компьютерном классе, тот самый рисунок, который Шули отверг, сочтя ядовитым плодом оцифрованного мира.

С бьющимся сердцем Шули читает названия перекрещивающихся улиц, написанные угловатым почерком ученика еврейской школы. Смотрит на квадратик посередине, обозначающий тот самый дом: он помечен красным карандашом, размашистым, как на карте кладоискателя, крестиком.

О, это замечательный ребенок! Рав Шули сражен.

— Я подумал, может, вам захочется иметь это под рукой. Даже если вы не хотели видеть картинку на экране, — говорит Гавриэль в полный голос — так, как обычно. Шули ошарашенно таращится на миссис Мейерс снизу вверх.

Этот мальчик подает пример: вот каким надо быть. Он живет по-своему, дерзко и бесстрашно.

Гавриэль берется за ручку двери в кабинет рош ешивы.

— Информация. Она уже где-то есть, ребе. Этот шаг — не грех.

Одно дело — смотреть на город сверху, с неба. И совсем другое — бродить по улицам, охотиться в реальном времени и реальном пространстве, присмирев оттого, что видишь все в масштабе один к одному, глазами простого смертного.

Здесь, в темноте, с одолженным у дочки рюкзаком — в него он запихнул все, что взял в дорогу, — рав Шули стоит под уличным фонарем в Иерусалиме и выуживает из переднего кармашка нарисованную Гавриэлем карту. Сличает эту голую схему с городом вокруг, вопрошая себя, что же он творит. За утешением Шули, как всегда, обращается к Библии. Сколько в ней историй, призванных помочь паломнику в таком же бедственном, как у него, положении? Сколько рассказов должны подбодрить благочестивых, чтобы они именно в такую ночь превозмогли усталость? Он ведет счет чудесам, открывшихся тем, кто в вере был поспешен, а в поисках терпелив, — странникам, получившим награду за легкомысленные решения, принятые по веским причинам.

Шули думает, что прямо сейчас стоит, возможно, в нескольких шагах от дверей ешивы. Что, если свет этого уличного фонаря — общий для них с Хеми: круг света просачивается в какое-то окно и озаряет подушку, на которую приклоняет голову этот праведник?

Да, возможно, Шули соблазнительно близок к цели, но он складывает карту и идет в центр города, чтобы заселиться в свой чересчур дорогой отель категории «без звезд».

Мири почуяла его замысел, когда он ни о чем даже не заикался. Вошла в кухню, морща нос, — и обнаружила, что ужин на плите, посуда вымыта, а муж, вопреки его графику, уже несколько часов как дома. Его пиджак висел на раздвинутой стремянке, а Шули стоял у мойки для флейшиг [77] Флейшиг ( идиш ) — «мясной». В контексте подразумевается часть посуды, использованной при приготовлении и употреблении мяса. — Примеч. ред. , отжимая намыленную губку. Рукава рубашки засучены: отчасти для работы по дому, отчасти в ожидании спора.

— Слыхано ли, чтобы учителя временно отстраняли от занятий вместе с учеником? — сказала Мири, едва он рассказал обо всем. — Абсурд, да и только!

Гавриэля отлучили от учебы всего на день, причем в его табеле это наказание упомянуто не будет. Шули велели посидеть без дела две недели: первую за свой счет, в наказание, вторую — с выплатой зарплаты, ради восстановления психического равновесия.

— Эти причины назвал тебе Давидофф, — сказала Мири. — А на самом деле это, наверно, только для того, чтобы учительница информатики оправилась от шока.

Приподняла крышку кастрюли, попробовала суп, который варил Шули.

— Ты уверен, что тебя не уволили? — спросила, снова опуская ложку в суп, сдувая пар в сторону мужа.

— Не уволили. Пока еще нет. Совершенно уверен.

Плечи Мири опустились,

Шули заметил, как сразу расслабились ее мускулы. И голос у нее стал мягче, когда она спросила, что он будет делать.

— Готовить грандиозные ужины, — сказал он. — Устраивать большие стирки. Расчищать книжные полки.