Холли Борн - Как я вам нравлюсь теперь?

– Что вы чувствуете, Тори, когда друзья ставят лайки вашим постам? Что это для вас означает?

Пальцы сжались. Почему я вообще подняла эту дурацкую тему? Я отдаю семьдесят фунтов, чтобы научиться быть менее требовательной и начать нормально питаться. Индекс массы тела уже перешел в зону дефицита, но в глубине души я считала ее зоной «идеального веса». А вместо этого я трачу время на обсуждение, почему люди не ставят мне лайки.

– Лайк – это… это признание. Ты совершил нечто такое, что побудило других принять подсознательное решение нажать на кнопку. Просто задумайтесь. Вспомните, что вам нравится в интернете, а что нет. Вы пролистываете тонну чужих новостей, и большая часть проходит мимо вашего внимания, но вот что-то вас цепляет. Это происходит на подсознательном уровне… что-то заставляет вас дважды коснуться экрана. Это трудно уловить… но это многое значит. Почему мы пролистываем что-то не глядя, а где-то замираем, чтобы выразить свою поддержку и одобрение через это секундное взаимодействие? – В квартире снизу зашумело центральное отопление, загудели трубы. – Вот что это означает. По крайней мере, для меня.

– И вас огорчает, что другие подсознательно выражают больше одобрения, когда вы держите на руках племянника, чем когда делитесь своими достижениями? – спросила Энн, делая пометку в блокноте.

Я кивнула, к горлу почему-то подкатил ком.

– Да. Ведь это означает, что ребенок важнее, чем любые мои успехи… Именно так они и думают. Именно это они и используют против меня, возможно, бессознательно, возможно, они никогда не говорят об этом. Но голос в голове нашептывает им: Пускай у нее была аудиенция с королевой, а ее книга разошлась тиражом в два миллиона – зато у нее нет детей . Готова поспорить, что они не отдают себе в этом отчета, иначе как может фотография с ребенком на руках набрать больше лайков, чем скриншот с выступления на TED?

– Вы хотите детей? – внезапно спросила Энн.

Я открыла рот от удивления. Никто никогда не задавал мне этого вопроса.

– Не знаю, – призналась я. – Откуда мне знать?

Она пожала плечами. Мой психолог пожала плечами!

– Если мне захочется детей, – сказала я, – то это будет сознательное решение. Мне нужен будет ребенок ради него самого. А не потому, что это может сблизить нас с Томом, не потому, что все вокруг рожают, не потому, что моя жизнь не получает достаточного одобрения со стороны людей, чьим мнением я на самом деле не очень-то дорожу. – Я загибала пальцы. – Не потому, что нужно родить про запас, иначе в сорок восемь я об этом пожалею, не потому, что это принесет в мою жизнь смысл, не потому, что детей можно наряжать в красивые наряды, и не потому, что в старости кто-то должен будет подать мне стакан воды.

Я остановилась перевести дух.

– Ну что же, – сказала Энн, продолжая делать пометки. – Кажется, вы придумали сотню убедительных причин, почему это плохая идея.

Я откинулась на спинку дивана из коричневой кожи и скрестила руки.

– Возможно, мне захочется ребенка… скоро… Я не могу обсуждать это с Томом, – признала я. – Мне бы хотелось поднять этот разговор.

– То есть вы с Томом никогда не обсуждали детей?

– Скорее нет, чем да. Он говорил, что хочет однажды завести детей. Но «однажды» – это очень отдаленная перспектива. Четыре года назад, даже три года назад, я не возражала. Но мне кажется немного странным, что он не дает мне поднять этот вопрос сейчас. Разве это запретная тема? – спросила я, хотя это было бессмысленно: Энн никогда не отвечает на такие вопросы. Хотя у нее есть ответ. Энн держит все ответы при себе и делится ими со мной только тогда, когда я сама подхожу к разгадке.

– Вам хотелось бы, чтобы вы со своим партнером могли обсуждать детей? – спросила она.

– Да. Я не хочу сказать, что мечтаю о детях, но было бы неплохо иметь возможность поднять этот вопрос. Думаю, он хочет детей, но… но… – На глаза навернулись слезы, от переживаний перехватило горло. Соленая слеза скатилась по щеке, прощай, моя минеральная основа под макияж. – Я беспокоюсь, что он не хочет детей от меня.

Повисла тишина.

– Если это правда, то я не понимаю, почему он до сих пор со мной, – сказала я.

– А почему вы до сих пор с ним? – спросила Энн.

– Наверное, потому что люблю.

– Наверное?

Я вздохнула.

– Я люблю его, но это так трудно. – Слезы лились ручьем. Энн протянула мне салфетку, я вытерла лицо и скомкала ее. – Мы все время ссоримся. Он отказывается обсуждать наше будущее. Каждый раз, когда я веду себя естественно, он недоволен мной. Я устала от того, что мы постоянно наступаем друг другу на больную мозоль, спорим, один говорит: «я ненавижу ругаться», второй отвечает: «я тоже», но все равно все заканчивается ссорой. Как же он меня бесит… – сорвалось у меня с языка. Крупица правды, которая способна все разрушить.