Холли Борн - Как я вам нравлюсь теперь?

С тех пор там почти ничего не изменилось. Детская площадка новая – зато все деревья сохранены, все скамейки на прежних местах. Я раскачивала Джорджию на качелях, подбадривала, пока она спускалась с горки, внимательно следила за тем, как она пыталась удержать равновесие на бревнах, и не пускала на тарзанку, объясняя, что ей нужно еще подрасти.

Лиззи сидела на скамейке с закрытыми глазами, подставив лицо солнцу. Она поглаживала живот и бессовестно использовала меня в качестве няни.

У меня хорошо получается , подумала я.

Я присматриваю за маленьким ребенком, и у меня получается.

Я могла бы стать хорошей матерью. Прекрасной матерью. У меня хорошее воображение, и я очень заботливая. Я в меру строга, и Джорджия обожает меня. Как же тогда меня будет любить мой собственный ребенок? Часть меня эгоистично жаждет этого – безусловной любви, на которую способны дети. Я очень хочу детей. Очень-очень. Хочу, чтобы в моем животе рос ребенок, хочу увидеть, на что способно мое тело, хочу почувствовать любовь, которая затмевает все остальное. Джорджия каталась на карусели, а я вспоминала, как впервые увидела ее. Я принесла цветы, чувствуя себя не в своей тарелке: моя сестра вдруг стала матерью. Лиззи встретила меня на пороге, мы обнялись, я спросила, тяжело ли прошли роды, а она просто покачала головой. «Где она?» – спросила я, и Лиззи указала на крохотную люльку в углу. Я подошла, заглянула… и увидела Джорджию. В это мгновение я ощутила незамутненную и безусловную любовь. Это случилось со мной впервые. Раньше это чувство расцветало со временем – так было и с Томом. Но при одном взгляде на Джорджию в моем сердце тут же образовался уголок для нее. Раз – и все. И если так случилось с племянницей, то насколько же сильнее это будет с собственным ребенком?

Джорджия слезла с карусели, вскарабкалась на горку и оттолкнулась. « Юху », – проворковала я, кинувшись ловить ее внизу. Я и в самом деле хочу детей. Нужно поговорить с Томом. Нам пора поднять этот вопрос – когда и как мы будем это планировать. Из нас получатся отличные родители. Нам не обязательно жениться, если это так его пугает. Я хочу, хочу, хочу ребенка…

Джорджии пришлось ждать своей очереди, чтобы скатиться еще раз, – но ждать она не собиралась. Она толкнула мальчика, преграждавшего ей путь, тот пролетел по металлическому желобу и, приземлившись на красное покрытие площадки, ударился головой. Ребенок заревел, подбежала его мать и гневно уставилась на меня. Джорджия с невозмутимым видом скатилась с горки, но я ее сдернула, когда она доехала почти до земли. Громко отчитала: «Нельзя толкаться, НЕЛЬЗЯ, ЭТО ПЛОХО».

Теперь уже разревелась Джорджия. И это был не просто плач, а самая настоящая истерика. Бросившись наземь, она молотила ногами и руками, ее визг привлекал всеобщее внимание. К нам подбежала Лиззи, пытаясь остановить поток с помощью кролика Бесси, коробочки с изюмом и обещанием бебичино. Но ничто не помогало. Джорджия продолжала вопить, окружающие не сводили с нас взгляда, Лиззи выглядела напряженной, измученной и смущенной, она без конца извинялась перед другими родителями. В животе у меня забурлило… уф…

Нет, я не хочу детей. Пока не хочу.

Может, как-нибудь попозже.

Долгожданный ужин с родителями проходил прекрасно. По традиции я всегда остаюсь у них на ночь перед тем, как куда-нибудь лететь. Папа зажигает свечи, включает Нору Джонс, и мы проводим спокойный вечер, обсуждая важные события в жизни Джорджии. Я наблюдала за тем, как родители вместе моют посуду. В том, как они передавали друг другу мыльные тарелки, чувствовалась настоящая близость. Папа загрузил посудомоечную машину – он лучше умеет расставлять вещи. Мне отчаянно хотелось того же. Их любовь – такая спокойная. Они воспринимают все как данность: они, вместе, навсегда. Они не ищут кого-то более подходящего, или, по крайней мере, так кажется. Это наверняка высвобождает кучу внутренней энергии. Представляю, сколько места появляется в голове, когда не приходится искать ответы на все эти вопросы: О чем ты думаешь? Что значили твои слова? И это все? Это лучшее, на что я могу надеяться? Моя жизнь теперь будет такой каждый день? Ты тот самый Единственный? Я раздражаю тебя так же сильно, как ты меня? Зачем мы мучаем друг друга?

Когда стол был убран и заворчала посудомоечная машина, родители налили еще по бокалу красного, и мы расположились поудобнее в свете свечей. Мне поведали последние новости в округе. У Роуз-из-соседнего-дома вовремя выявили меланому. Соседи-через-дорогу уже в третий раз за год отправляются в путешествие: могут себе позволить с такой-то пенсией. Помню ли я Натали, с которой мы вместе играли в детстве? Они с мужем переехали в Австралию. После двух бокалов мерло я разомлела и чувствовала себя в безопасности, поэтому первая начала разговор.