Евгений Алёхин - Ядерная весна [сборник litres]

Я на миг вытащил наушник, чтобы она поняла, что добралась до меня, и ответил в той же громкости:

– Нет!

Еще я отодвинул сумку, которая и так почти не загораживала проход. По времени уже миновал час пик, и тетушка вполне могла обойтись без этого вторжения на мою территорию.

Я проехал еще две остановки и спустился в метро.

Мне казалось, раз я пользуюсь проездным билетом, а не жетонами, это должно сделать меня менее интересным человеком для милиции. Да и раньше меня никогда не останавливали на каких-либо станциях, кроме «Площади Восстания», – и то лишь в дни отдыха. Худого и бледного, меня принимали за наркомана или барыгу на модном маршруте «Петербург – Москва», когда я надевал выходную одежду. Но сегодня меня впервые остановили спешащего, настроенного как исправная шестеренка мегаполиса, существующего в режиме «Работяга». К тому же на «Проспекте Ветеранов».

Я вынул наушник и спросил:

– В чем дело?

Смуглый и каменный мент ответил:

– Ваши документы.

– Можно сначала ваши?

Он явно неприятно удивился, но достал корочки. Я даже не успел разглядеть его имя и фамилию, но решил сильно не ругаться. Все время забываю распечатать указания, как вести себя с милицией в подобных ситуациях, и список того, что им можно, а чего нельзя. Инструкцию такого рода лучше всегда иметь при себе.

Я прощупал карманы и понял, что забыл паспорт.

– А-а, – сказал я, – у меня нет с собой документов.

– Пройдемте, – сказал мент.

– Ну куда еще? – сказал я брезгливо.

Он провел меня в сторону, отворил дверь, мы прошли мимо обезьянника и остановились в коридоре. Обезьянник был занят – там шли другие обыски и разборки. Да и тут в коридоре пришлось потесниться: пропустить здоровяка мента и двух узбеков – его жертв. Я вдруг вспомнил, что в Москве вчера или позавчера взорвали поезд метро. Значит, теперь и в Петербурге поставили по десять лишних единиц в форме на каждую станцию, чтобы усиленно обыскивать узбеков и работяг. Конечно.

– Что в сумке? – спросил у меня мент. Я открыл и показал:

– Инструмент.

Он скучающе заглянул, что-то тронул. Рыться подробно, видимо, ему не захотелось.

– Патроны есть? – зачем-то спросил он.

– Какие еще патроны?

– Какие? Боевые. Доставайте все из карманов.

Я вытащил проездной, телефон, плеер, ключи, носовой платок, блокнот, несколько мятых купюр. Мент прощупал мою куртку и карманы штанов. Я вспомнил про трусы в штанине и подумал, что мне не хотелось бы рассказывать здесь всю эту историю. Но он, обыскивая, спустился только до колен – и ничего не нащупал.

Он сказал:

– Идите.

Мент держался до последнего строго и холодно и даже не перешел на «ты». Я ожидал, что все будет гораздо хуже.

Меня могли оставить «до выяснения личности», или как там они это называют. Тогда бы пришлось просить кого-то из знакомых ехать за моим паспортом. Я даже не знаю, кого можно было бы попросить. В Петербурге у меня нет близких друзей, как почти и во всех городах.

Но, видимо, им сегодня было некогда – нужно было увеличить количество обыскиваемых, пусть даже ценой снижения ущерба каждому в отдельности. Будто машина – мясорубка, в которую автоматически попадает человек, рожденный в обществе, – сегодня сменила тактику и, вместо четких уколов, рассеивала зло из пульверизатора.

И на меня попала лишь капля.

В такой день, еще не приступив к работе, чувствуешь усталость. Я доехал до станции «Черная речка», вышел на улицу, перешел дорогу, прошел два двора, сверился по блокнотику – проверил записанный адрес – и вот уже всем позвоночником ощутил тяжесть сумки.

Хозяин оказался полуинтеллигентного вида мужчиной в джинсах и старой бежевой рубашке. Давно уже не молодой. Он поздоровался и пропустил меня в прихожую.

– Какую дверь меняем? – спросил я, снимая куртку.

– Эту. В мою комнату, – он мотнул головой на комнату, взял мою куртку и вместил ее среди другой верхней одежды на один из крючков.

В квартире сильно пахло собакой.

– Где сама дверь? – спросил я.

Мы прошли в его комнату. Большая старая псина дружелюбно уткнулась мордой мне в пах.

– Пожалуйста, уберите собаку, – сказал я.

Собака не выглядела опасной, но я немного испугался.

Она была слишком крупной и вонючей, хотя, похоже, вовсе не злой. Хозяин немного разочарованно, как мне показалось, сказал:

– Юджин, пойдем отсюда.

И закрыл собаку в соседней комнате, откуда она тут же принялась поскуливать.

– Общаться хочет, – пояснил он.