Грегори Робертс - Духовный путь [litres]

А вернуться обратно мне помогла стройная система мышления с использованием логики и научных принципов.

Я с самого начала пытался завязать свое Служение на совершенно беспристрастное и критическое мышление, с помощью которого я мог бы воспитывать, критиковать и постоянно вопрошать свое «Я». В определенные моменты – например, по ходу транса – именно рациональное мышление и крепкая Воля оказывались моим якорем.

Научил ли этот опыт меня чему-то существенному? Не думаю. Потом я разъял его на части и расспросил своего духовного наставника, однако, помимо чувства уверенности, что мне был явлен уникальный и подлинный проблеск чего-то, что не было очередной из привычных галлюцинаций, не могу сказать, что извлек из этого нечто важное, чем могу поделиться.

Тем не менее переживание было ярким и до ужаса дезориентирующим. С того момента я много раз едва не терял сознание, однако первый шок оказался так силен, что нечто каждый раз удерживало меня от повторного визита на… обратную сторону этой стороны. Я, конечно же, любопытен, но и осторожен. Наставник однажды сказал: «При каждом шаге по Пути с обеих сторон – крокодилы. А кинувшись очертя голову в духовное, можно свалиться в опасные воды … »

С тех пор, приступая к деятельному Служению на природе, я каждый раз убеждаюсь, что место безопасно. Сознание я потерял, по сути, в глуши – куда и стремился попасть – и очнулся рядом с грудой камней. Если бы при падении я ударился о них головой, мой сердечный друг очень долго бы меня искала.

Даже после того, как ко мне вернулось сознание, я некоторое время не мог кричать. Я сделал заметку – хотя на пятом году заметки делал уже редко: нужно кого-то предупреждать, что я собираюсь дуть в раковину в безлюдном месте, и убеждаться, что место подходит для транса, там нет твердых поверхностей.

Это происшествие также помогло мне осознать, что по ходу Служения я часто переставал контролировать периферию, – с тех пор я с большей тщательностью выбираю глухое место, где собираюсь совершать Служение.

Страшно мне не было. Вера есть свобода от страха. Однако после этого соскальзывания в другой мир я решил принимать разумные предосторожности, что делаю и по сей день.

На пятом году я осознал, что каждый раз в новолуние что-то заставляет меня чистить идолов и мое Священное пространство – нет нужды смотреть на календарь. Некое чутье неизменно подсказывало мне, что наступают особо значимые дни индуистского календаря, – и я часто звонил духовному наставнику даже раньше, чем он звонил мне. А мое Служение оттачивалось, постоянно сметая препятствия к установлению связи.

Подтверждения продолжали приходить, причем в изобилии. Я прошел через этап почтительного признания каждого из них, а потом начал их игнорировать, а когда дул в раковину под звездами, даже закрывал глаза, чтобы полностью от них отгородиться. Теперь я встречаю их улыбками, отмечаю каждое, как красивый флажок или ворсинку связи, – а после про них забываю. До явления следующего.

Путь стал проявлением Пути. Все, что мне требовалось или чего хотелось для деятельного Служения, приходило ко мне само – об этом не нужно было просить. Семья моя шагала вперед, рука в руке, нам удавалось заместить горе приятием, удавалось развивать наши многочисленные таланты.

Появились порядочные партнеры – и после долгих лет отсрочек замыслы наши дошли до стадии исполнения, договоры были оформлены, я написал двадцать шесть песен для нового альбома – все они о любви и Вере, мы записывали музыку, заказывали видеоролики, основали новую компанию и фонд, нашли и сняли очень симпатичный домик, сотрудничали с кинорежиссерами, актерами, художниками, композиторами и музыкантами, а в декабре, после без малого шести лет уединения на Пути, я вернулся к общению и светской жизни; причем повсюду носил с собой фотографию мамы и папы, чтобы они радовались тоже.

Мой духовный учитель дует в витую раковину уже сорок лет, причем самые простые его обряды отнимают куда больше сил, чем самые ревностные мои усилия. Он дул в раковину на больших гималайских высотах, при недостатке кислорода, и в глубоких потайных пещерах, куда вход открыт лишь немногим Священным.

Когда пять лет моего Служения завершились, он улыбнулся и произнес: «Время от времени становится тяжело. Помнится, семнадцатый год мне дался непросто. А тридцать первый – о нем и вспоминать-то не хочется. Но при этом с каждым разом становится лучше, верно? Чудо насколько лучше. Радуйся. Храни простоту и невинность и радуйся … »