Грегори Робертс - Духовный путь [litres]

Как мне кажется, суть Подтверждения всегда в том, что Ты Здесь , а не в том, что Ты Замечательный .

Я знаю людей, которые говорят о Подтверждениях так, будто речь идет о своего рода духовных конфетках. Я знаю людей, которые уверяют, что им приходили Подтверждения того, что они должны совершить некий иррациональный поступок. Я знаю людей, которым Подтверждения нужны, чтобы пойти на преступление, – или даже просто чтобы вылезти из постели.

Меня всегда настораживало и настораживает, если человек думает, в том или ином виде: «Вселенная или некий духовный элемент совершает то или иное действие специально ради меня».

По моему опыту, если люди не усвоили твердо оба типа представлений, доступный им духовный язык может внушить им совершенно ложные понятия.

Я понял для себя, что смирение, даже в небольших личных масштабах, – это чрезвычайно мощный мозговой инструмент, который ни разу еще не увел меня не в ту сторону. Смирение позволяет любому искателю, идущему по Пути, испытать краткий всплеск восторга, проистекающего из Подтверждения, и одновременно увидеть это Подтверждение с точки зрения Материальной Реальности, без гордости и тщеславия, которые заставляют твердить о Себе, Себе, Себе.

Подтверждения – это не этакие «хлебные крошки духовности», которые Вселенная и Божественное Совершенство рассыпают на пути к пониманию. Это не хлопки по спине, не знаки того, что ты достиг определенного уровня: по крайней мере, согласно моему личному опыту.

Подтверждения, если они вообще существуют, должны быть сформулированы на языке Духовной Реальности, каковой есть язык творческого Отдавания. Они не могут подтверждать поступки, совершенные из соображений эгоизма, злобы или деструктивного стремления взять. Это было бы логически непоследовательно.

Речь не о том, что Вселенная придет к вам. А о том, что вы придете к Вселенной.

Я вышел на присыпанную песком гравийную дорожку у моря, чтобы подуть в раковину. Был жаркий полдень, и хотя я долго шагал к уединенному месту, только под конец ноги мои приспособились сносить жар, исходивший от каменных плит.

Я хотел потереть ноги о дорожку, чтобы счистить песок и грязь, налипшие на них за время пути, и тут вдруг сообразил, что видел на дорожке много муравьев, пытался на них не наступать, – возможно, и сейчас у моей ноги находится муравей и я могу случайно его раздавить, всего лишь небрежно двинув ногой.

Я сделал шаг назад и оглядел пространство, где собирался совершать Служение, чтобы понять, есть ли там насекомые. Там оказался один муравей, и вел он себя очень странно.

Я увидел, что он стремительно бегает по концентрическим окружностям. Подумал, что, возможно, ему слишком жарко на разогретой дорожке. Сказал вслух:

– Эй, дорожка перегрелась? В тенек не хочешь?

Я нагнулся, отбросив освежающую тень на смятенного муравья – в надежде, что по этой тени он переберется в прохладное место поблизости. Не тут-то было. Муравей только стремительнее забегал кругами.

Я встал на колени и разглядел, что бегает он вокруг небольшой кучки размолотого стекла. Именно в этом месте я собирался потереть ногу, чтобы смахнуть грязь. Именно там я всей тяжестью вдавил бы пятку в землю, чтобы обеспечить своему «Я» полное осознание, пока буду дуть в раковину.

Про себя я сказал: «Ого!» А надо было бы: «Спасибо».

Муравей тут же расширил радиус и начал бегать к некой точке, а потом обратно, туда-сюда, с лихорадочной поспешностью. Стоя на коленях, я посмотрел туда же, куда смотрел со своей точки муравей, и увидел десятки осколков стекла.

Кто-то уронил стакан, но в ярком свете солнца осколков было почти не видно. Они были рассыпаны там, где я собирался идти обратно, и я бы обязательно на них наступил.

На этот раз я все-таки произнес:

– Спасибо тебе, брат-муравей.

Муравей убежал в прохладное место и исчез из виду.

Я совершил Служение, выдув из раковины семь достаточно мощных и ровных нот.

Завершив Служение, я стал искать глазами того муравья. Знаю, звучит нелепо, но… я все-таки стал.

Я обнаружил, что мой муравей – а может, и другой – опять бегает кругами, но теперь – вокруг стеклянной пирамидки, которую я принес с собой. С губ моих тут же сорвались слова:

– Ага, так она тебе нравится?

Я протянул руку, чтобы взять пирамидку; выяснилось, что она сильно нагрелась, могла расплавиться или треснуть. Муравей удалился в тень. Уходя оттуда, я вылил немного воды рядом с прохладным местом, для муравья, в качестве небольшого дара благодарности.