Рэйчел Бинленд - Флоренс Адлер плавает вечно [litres]

Ящики Флоренс представляли собой полнейший беспорядок, что Анну не удивило. Флоренс была человеком, оставлявшим мокрые купальники на спинке кровати, а туфли там, где сняла их на ночь. Журналы и книги оставались открытыми на страницах, где она бросила их читать, как свидетельство ее уверенности, что вскоре она к ним вернется.

Анна, которая была благодарна, что Адлеры нашли ей место в своей квартире, находилась не в том положении, чтобы требовать от Флоренс заправлять постель или задвигать ящики. То короткое время, что они прожили вместе, Анна просто прибирала за ней – закрывала книги и журналы Флоренс, чтобы их можно было сложить стопкой на комоде, и выставляла в ряд ее туфли у окна, где держала и свои тоже. Анне хотелось бы думать, что Флоренс ценила ее заботу, но она не была уверена, что та ее замечала. Флоренс казалась Анне девушкой, которая привыкла, что о ней заботятся, что все идет согласно ее желаниям. Она врывалась в комнаты с уверенностью человека, который два десятилетия был любимым ребенком в семье и верил, что все всегда рады ее видеть. Словно она может добиться своих самых диких желаний по той простой причине, что ей никто никогда не говорил обратного.

В третьем ящике Анна нашла то, что искала. Среди нижнего белья и бюстгальтеров лежало несколько купальных костюмов. Все, в чем Анна видела Флоренс в те несколько дней перед ее смертью, Анна мгновенно отмела – облегающий купальник от «Янцен» пылающе-красного цвета и сине-зеленый «Зефир» с черным поясом, затягивающимся на талии. Ее передернуло, когда она осознала, что купальник, который Флоренс надела на пляж два воскресенья назад, пропал навсегда, как и его владелица.

В глубине ящика нашелся простой черный купальный костюм, который Анна не узнала. Она достала его, чтобы получше рассмотреть. Шерсть растянулась, и фасон был не такой современный, как у купальников, которые Флоренс носила этим летом. Узнает ли его Стюарт? Анна искренне надеялась, что нет. Она положила купальник на комод и через голову стянула ночную рубашку. На мгновение она застыла перед зеркалом, не двигаясь, просто изучая свое обнаженное тело.

Она подрастеряла изгибы, которые обрела в старшей школе. Последний год ее обуревали переживания, сможет ли она продолжить учебу, получит ли визу. Когда заявку на визу одобрили, и она поняла, что действительно покинет Берлин и семью, заставить себя хорошо питаться было трудно. Во время шестидневного плавания из Гамбурга она не могла удержать в себе даже крекер. Когда она прибыла в Атлантик-Сити, и Эстер взялась щедро накладывать кугель [26] Кугель – традиционное блюдо еврейской кухни. Напоминает запеканку или пудинг. Классическим вариантом является кугель из лапши с гусиным жиром, залитый яйцом. из лапши ей на тарелку, Анна поняла, что не может есть много. Теперь она винила тоску по дому и, возможно, смерть Флоренс за то, что может пересчитать свои ребра. Она взяла купальный костюм и натянула колючую ткань на бедра, затем на грудь и, наконец, на плечи. Потом отступила, пытаясь осмотреть себя, увидеть столько фигуры, сколько позволяло маленькое зеркало. Купальник неприлично врезался в бедра, но в остальном Анна осталась довольна результатом. Она широко помахала руками в воздухе, как делала Флоренс перед тем, как войти в воду.

Где-то в глубине квартиры Анна услышала шум падения, а затем скрип половиц, когда Джозеф или Эстер встали поднять упавшую книгу или ботинок. Испугавшись, что Эстер обнаружит ее примеряющей купальник Флоренс, Анна схватила свою ночнушку с пола, погасила лампу и запрыгнула в кровать. Под покровом темноты и тонкого одеяла она выбралась из купальника и надела ночную рубашку. Как Анна объяснится, если Эстер обнаружит пропажу купальника? Бедная женщина не заглядывала в комнату с тех пор, как умерла Флоренс. Она же не могла помнить все до одного купальники, которые ее младшая дочь возила из дома на Атлантик-авеню на квартиру и в Уэллсли?

Анна места себе не находила от нервов, когда во вторник вечером прибыла в пляжную палатку Кентукки-авеню. Она боялась забираться в воду, где не сможет контролировать свое тело, но еще больше она страшилась приближаться к палатке, полной незнакомых спасателей, и спрашивать о Стюарте. Что, если спасатели не поймут ее акцент? Или хуже, примут ее за одну из девушек, которых Флоренс любила передразнивать, – тех, что гонялись по пляжу за спасателями. Что, если Стюарта там вовсе не было? Возможно, он уже давно передумал. Она беспокоилась, что показалась слишком наглой, когда попросила его о занятиях. С тех пор как утонула Флоренс, она чувствовала себя ошеломленной. Почему-то ее неспособность плавать виделась ей показателем того, что она здесь все-таки была не к месту. Если в какой-то момент ее может поглотить океан, что с ней сделает эта большая и беспорядочная страна?