Павел Иевлев - Небо над дорогой

Я вернул винты на ровный ход и убрал тягу, мы замедлились и вскоре неподвижно зависли над заснеженным, освещённым луной ущельем.

— Вроде всё цело, — сказал с облегчением Иван, — тут бы локатор поставить…

— Это другой срез, — уверенно сказал Артём, — мы переместились, как при «дорожном зигзаге».

— Получается, мы каким-то образом вышли на Дорогу? Или нет?

— Куда-то вышли. Но каким-то другим образом. Дирижабль чем-то кардинально отличается от машины с резонаторами. То ли он выходит не туда, то ли туда — но не так.

— То есть, это та же Дорога, но мы её иначе видим? Или это… что-то вместо неё?

— Не знаю, — пожал плечами Артём. — Я не настоящий штурман древних артефактных дирижаблей.

— Давайте попробуем ещё раз, — сказал Иван, — не вижу других вариантов.

Луна погасла, возвращая нас под бурое небо. Под нами были не горы, а несколько полуразрушенных скал. Заброшенное шоссе, которого мы держались, осталось в стороне.

— Давайте вернёмся к ангару, — попросил я, — хочу кое-что проверить.

Мы развернулись и повторили свой путь над шоссе. Руины ангара никуда не делись, но и не стали ничуть привлекательнее. Дирижабль завис над побитыми створками, застрявшими в разведённом положении.

— Отключаем? — с сомнением спросил Артём.

— Давай.

Моргнуло и зажглось солнце. Ангар обрел яркие краски, джунгли налились сумасшедшей зеленью, ещё более буйной по контрасту. Створки открыты, но стёкла в них целы, внизу видна брошенная нами паровая машина. На полу мне почудились следы крови, но сверху не разобрать.

— Проверил? — спросил Иван.

— Угу, — задумчиво ответил я, — понять бы ещё, что именно…

Висеть над ангаром не было никакого смысла, и мы включили резонаторы, вернувшись в неприятную бурость.

— Тлен, хтонь и безысходность, — прокомментировала пейзаж Василиса.

— Очевидно, что, перемещаясь над этим миром, мы одновременно сдвигаемся по Дороге, — констатировал Артём после нескольких экспериментов.

Мы неспешно двигались над местным шоссе, потом останавливались, чтобы никуда не влететь с разгона, и выключали резонаторы.

Осенний лиственный лес, пылающий октябрьским буйством оранжевого и красного. Свежие дымящиеся руины разнесённого жесточайшей бомбёжкой города — мы тут же свалили, разумно предположив, что здешние жители не будут рады воздушным целям. Припорошенная первым снежком степь.

Каждый раз мы оказывались в новом срезе.

— Я не знаю, как ориентироваться, — признал Артём, — с Дороги я видел цель, достаточно было на ней сосредоточиться и чувствовать направление. Здесь я не вижу ничего, а от попыток что-то почувствовать уже мозги кипят. Мы перемещаемся, но хаотически, не зная, куда. Как находили путь те, кто летал на нём до нас?

— С помощью вот этой штуки, думаю, — я мрачно показал на квадратную дыру в панели, — к ней подходили шины от резонаторов, от стёкол рубки, от компасов…

— Компа́сов, — поправил меня Иван.

— Да, от них. Теперь это висит в воздухе открученное. Ну и расположение как бы намекает.

— Да, — согласился капитан, — здесь просто напрашивается экран навигатора. Вот магнитный компа́с, вот гирокомпа́с, вот штурвал, а прямо за ними, перед глазами рулевого — джипиэс. Ну, или что тут было…

— Смотрите, что это? — дёрнула отца за рукав Василиса. — Вон там!

— Светится как бы что-то…

— Довольно ярко, — отметил Артём.

— Выставлю азимут, — Иван повернул картушку гирокомпаса.

Ах, да. Компа́са.

Свет виднелся где-то вдалеке на горизонте. Горел минут десять, потом погас. Мы оставили вихляющее под нами шоссе и шли прямо по направлению, держа средний ход. Внизу проматывались бурые бесплодные поля и чёрные осыпавшиеся руины, высохшие тёмные русла рек и пустые вмятины озер. Мерно гудели моторы. Мы сменялись за штурвалом, сидели по очереди, даже не касаясь управления, только смотрели вперёд. Через несколько часов на горизонте снова полыхнуло, посветило минут пятнадцать и погасло. Поправили курс на пару градусов.

Шёл час за часом, мы пообедали, потом поужинали, потом разошлись спать, разбившись на ходовые вахты. Эли предпочла досыпать в тёплой постельке, так что я сидел в рубке один, пил кофе, пялился на унылый пейзаж внизу. Ночь ото дня там не отличалась ничем. Под дирижаблем неспешно двигалось морское дно, лишив меня даже сомнительного развлечения разглядывать руины и пытаться угадать, чем они были когда-то. Когда перелетали береговую линию, мне почудилась слева башня-маяк на берегу, точно такая же, как моя. Издалека подробностей не разглядел, а отклоняться от курса не стоит.