Павел Иевлев - Небо над дорогой

За образовавшимся досугом сделал лёгкие нарты — деревянные на стальных полозьях, с высокими бортами. Положим туда вещи, посадим, завернув в спальники, Эли — и будем тащить упряжкой из двух ездовых придурков. Это куда легче и удобнее, чем на спинах нести.

Обдумал идею соорудить парусный буер — с таким ветром даже под парусом из занавесок можно выжать роскошную скорость, — но опыта буеростроения у меня нет, а экспериментировать с конструкцией, от которой будет зависеть наша жизнь, не хочется. Перевернёт его, а нас по льду размажет. Опять же ветер сильный, а видимость никакая — даже если не перевернемся, то вмажемся куда-нибудь с разлёта. Не, плохая мысль.

Исчерпав все разумные занятия, уснул. В походах всегда надо спать, если есть возможность. Мало ли, как потом повернётся. Разбудила меня тишина. Потрескивала догорающая печка, но в трубе больше не надрывался высокий хорал волков-евнухов. Я выглянул в иллюминатор — в чистом тёмном небе над чистым тёмным льдом развернулось роскошное зелёное полотнище северного сияния. Метель прекратилась.

— Вставай, — пихнул в бок спящего Артёма, — пора выходить. Погоды лучше этой мы точно не дождёмся.

Морозный воздух ясен и сух, прозрачен до горизонта, где лёд переходит в какие-то возвышенности. Над головой сияют, отражаясь в ледяной поверхности, яркие переливы цветов. Красиво. С нартами мы движемся быстро и без особых усилий, и даже Эли не мёрзнет. Любуется сиянием небес, легонько транслируя свой восторг. Выспавшиеся и сытые, мы одолели остаток маршрута за четыре с половиной часа и даже не сильно устали.

— Здесь, — уверенно ткнул пальцем вниз Артём.

На мой взгляд, там был ровно тот же лёд, что и везде. Но ему виднее.

— Глубоко?

— Нет, пара метров. Спокойно возьму резонанс.

— И на финише мы навернемся с двух метров бошками вниз?

— Почему бошками?

— Ну, жопами. Ничуть не легче. Мы же понятия не имеем, что там будет.

— А что ты предлагаешь?

В два УИна мы резали лёд на блоки, выкладывая из них круг по периметру быстро углубляющейся этаким амфитеатром ямы. Не знаю, зачем. Просто кидать их кучей было бы быстрее, но как-то бессмысленно, что ли. Потом второй ряд, третий — со сдвигом к центру, как строят ледяные купола. Артём немного ошибся — тут было явно глубже двух метров. Даже удивительно, что промёрзло так глубоко. Я всё ждал, что мы докопаемся до воды, но докопались до крыши. Очередной ледяной брусок оказался с фрагментом камня — УИну всё равно, что резать. Я поднялся по ледяным ступням наверх и торжественно водрузил его на стену. Купол мы не закончили, но стену метра в два возвели. С наклоном вовнутрь и проходом наружу. Если пойдём этим путем в обратную сторону, будет легче. Может, от метели укроемся, да и сани пригодятся. С собой не потащим, у нас транзит последний.

Прорезал крышу и, зацепив верёвку саморазвязывающимся узлом за какое-то архитектурное излишество, спустился вниз. В свете фонарика открылось небольшое цилиндрическое помещение. Льда в нём, на удивление, не оказалось — только немного на полу. Видимо, достаточно герметичное. Простые гладкие стены из плотно уложенной кирпичной кладки. Окон нет, но есть дверь — металлическая, с уплотнениями и прижимными рычагами, как корабельный люк. Открывается наружу, то есть уже, понятное дело, не открывается вовсе. Там лёд, вдавивший её так, что она аж вогнулась. Странно, что стены не раздавило. Видимо, очень толстые и крепкие. Возле двери вмёрзло в лёд сидящее у стены тело. В тёплой одежде, на голову опущен капюшон. На кирпиче рядом что-то нацарапано, видимо предсмертная записка, но я смотреть не стал. Всё равно языка не знаю.

— Ну что там? — нетерпеливо закричал сверху Артём.

— Спускайтесь, — коротко ответил я.

Цель на месте — из покрывающего пол льда торчит чёрный цилиндр репера.

Сначала он спустил Эли в переноске, потом рюкзак, и уже потом съехал сам, ругаясь и обдирая перчатки. Спускаться «дюльфером» его явно никто не учил. Дождавшись окончания этого безобразия, я дёрнул за ходовой конец, освобождая верёвку. Она нам может пригодиться. Окоченелый труп Артём никак не прокомментировал, а Эли, кажется, даже не заметила.

— Идём дальше?

— Жми, — сказал я, поднимая на плечи переноску.

Тёмная пустая комната удивительно обычного вида. Такую легко представить в какой-нибудь городской квартире. Четыре стены в цветочных обоях, окно в занавесочках, пейзажик в рамке, потёртый паркетный пол. Только торчащий посередине из пола репер несколько портит впечатление обыденности. За окном темно, вокруг чёрного цилиндра стоят кружочком кресла. Похожи на мебель в стиле семидесятых — красная рубчатая ткань, деревянные боковины с гнутыми ручками. Развёрнуты к реперу. Что за странные посиделки тут устраивали? Впрочем, неважно. Меня интересует только один вопрос.