Станислав Смагин - Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

Можно возразить, что победоносный антагонист Плотницкого в итоге все-таки настоящий полко… то есть Корнет, а вот основатель и вдохновитель ДКР Артем, урожденный Федор Сергеев, известен нам под псевдонимом. С точки зрения казуистики — да, фактически же он был гораздо более настоящим, чем любой нынешний политик ЛДНР, да и РФ. Собственно, ни в одном из нескольких существовавших вариантов именования ДКР не было и прилагательного «народная», но она была явно более народной, чем ее напрочь отбросившие корни наследницы. И все-таки корни эти слишком сильны, слишком обильно политы кровью героев и живительной водой русско-донбасского духа и метафизики, чтобы не дать в обозримом будущем всходы, прорывающие бурьян алчности, предательства и забвения. Во всяком случае, очень хочется в это верить.

Увы, Рождество 2018 года, как и три предыдущих, оказалось омрачено непрекращающимися украинскими обстрелами и атаками Донбасса.Несколько странно, ведь вроде декларируется некое «рождественское перемирие», на деле соблюдаемое только одной стороной конфликта. Украина гордо бьет себя обухом трезубца в грудь, говоря о себе как чуть ли не о самой христианнейшей стране Европы, но христианские страны, ведущие войны, обычно в дни главных конфессиональных праздников снижают накал боев, а то и вовсе прекращают их. Все знают случай, когда в декабре 1914 года, уже после кровавой битвы на Марне, британские и французские солдаты обменивались поздравлениями с немцами и даже порой играли с ними в футбол на нейтральной полосе. Уточнение для шановних панов украинцев: футбол — это игра кожаным, а не артиллерийским снарядом, и двусторонняя, а не в одну сторону и преимущественно по мирным жителям.

Впрочем, так уж удивляться не стоит. Истовоеичное христианничанье украинцев на деле носит глубоко языческий характер, и неудивительно, что формально православные в ВСУ и тербатах прекрасно уживаются с отпетыми неоязычниками. Иисус для среднестатистического танцора боевого гопака и носителя оселедца — почтенный, но глубоко формальный символ для мебели, вроде шведского чи испанского короля. Западенцы, базовый типажи образец украинца в своей вере сколь истовы, столь и неразборчивы, им совершенно без разницы, в какой храм они зашли, РПЦ, УАПЦ, раскольничий фила-ретовский или вообще католический костел. Недаром лидеры киевской хунты томятся идеей объединить все христианские церкви и чуть ли не секты на территории Украины в одну суперцерковь, с каковой целью они обращаются одновременно к патриарху Константинопольскому и папе Римскому.

А то, ради чего планируется это объединение, истинный объект религиозного поклонения, полновластный правитель умов и сердец, — идея украинской нации и «проект Украина». Для украинца настоящие христиане — это, собственно, сами украинцы и те, кто их поддерживает, а те, кто против — выродки, нелюди, исчадья ада, существа, подлежащие тотальному уничтожению. Поэтому украинские священнослужители призывают в своих проповедях убивать жителей Донбасса, а в тамошних храмах можно увидеть иконы со сценами и «хероями» АТО.

Уточню — я не вижу сверхкрамолы в самом по себе стремлении нации, особенно не очень большой, «национализировать» под себя какую-то всемирную универсалистскую религию (в первую очередь речь о христианстве). Христианский универсализм — великая вещь и великое преимущество, но порой хочется отгородить себе в его владениях небольшую угловую комнатку, особенно если долго мыкался по чужим. Для ирландца католицизм — знамя многовековой борьбы против англичан-протестантов, а иноземные единоверцы и Папа Римский — максимум приложение. У армян есть своя, христианская и одновременно глубоко национальная церковь, и когда она решает канонизировать разом всех жертв геноцида 1915-го, кому-то это может показаться странным, но не нам, русским, после всех наших жертв XX и уже XXI веков. Или вот поляки…

А с поляками как раз интересно. Они — отдельная статья, пример, как нация, сначала приватизировав христианство, затем начинает навязывание своей версии всем остальным в качестве единственно верной. И дело не в чудачествах вроде объявления Иисуса королем Польши, которые в эпоху, когда остальной западный мир увлечен ЛГБТ-священничеством и гендерной нейтральностью слова «Бог», выглядят даже симпатично. Что там интронизация Иисуса, когда поляки еще недавно сами себя объявляли совокупным «Иисусом Европы». Поэт Адам Мицкевич, философы Юзеф Хене-Вронский и Анджей Товянский, их единомышленники и продолжатели — каждый на свой салтык — приписывали польскому народу мессианские свойства и перспективы, сравнивали раздел Польши с крестной жертвой Иисуса, мечтали о том, что именно поляки спасут и вознесут на новые высоты мир и христианство. Собственно, и нынешняя наследница Речи Посполитой упивается подобными метафорами, пусть и в несколько приглушенном виде, но с места самопровозглашенного Спасителя западной (пост)христианской цивилизации ее внезапно подвинула еще более самопровозглашенная Украина, упорно и упоенно лезущая поперек батьки в пекло.