Станислав Смагин - Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

Аркадий принял приглашение Захарченко, рюм-кочаевничал с ним, затем был с ним на передовой, в разрушенном начисто боями аэропорту. Остался в восторге от собеседника, сказал, что он точь-в-точь таков, каким его в своей биографической книге описал Захар Прилепин. Я предостерег товарища от излишней восторженности, и он со мной согласился, хотя, в общем-то, и сам я отношусь к главе ДНР без зашкаливающего негатива, понимая всю уязвимость и несамостоятельность этого человека. Вскоре я даже испытал некий прилив сдержанной симпатии, когда в беседе Захарченко с приехавшим в ДНР писателем, а теперь и депутатом Сергеем Шаргуновым вдруг проскользнула крамольная реплика, она же не крик, нет, хрип (сиречь задавленный крик) души: «Сколько это всё может продолжаться? Давайте я сам этот вопрос вам задам. Поверьте, мне этот вопрос хотелось бы задать не только вам. Но и Госдуме, правительству, вообще России. Мы, русские, воюем тут третий год. Здесь живут русские, и мы хотим на Родину, вернуться в Россию. Сколько еще мы тут должны провоевать? Что мы должны еще сделать? Объясните нам — и мы сделаем, отвоюем, выдержим. Только объясните, что мы должны сделать, к чему мы должны прийти, что мы должны захватить, как мы должны помочь этому процессу возвращения, чтобы он быстрее закончился».

Могу только тысячекратно подписаться под вопросом Захарченко. А Донбасс и так под ним уже подписался тысячекратно — русской кровью.

Пургин любит цитировать Бородая, который после нескольких месяцев пребывания на вершине власти ДНР разродился афоризмом «Донецк — город хитрый» (произносится с особой интонацией). Разродился, в общем-то, по делу, в чем я убеждался не раз, и очередной раз убедился во время ноябрьского визита-2016.

Алкоголем мы с Минаковым и Сальниковым запаслись еще на эрэфовской стороне, в Ростове — вина в дорогу, 0,7 коньяка для вечернего симпозиума в гостинице. Провизию же я предложил закупить непосредственно на месте — добраться до пункта назначения, по расчетам, мы должны были часов в семь, магазины же, как я помнил, закрываются около девяти.

По прибытию, состоявшемуся в намеченные сроки, я оставил товарищей в нумерах и, как единственный бывавший в Донецке ранее и знающий разнообразные логистическо-инфраструктурные складки местности, отправился за покупками. Но все магазины оказались закрытыми, несмотря на ранний час. Прошел вниз несколько кварталов, понял, что ловить нечего. На всякий случай поинтересовался у проходившей мимо группки молодежи наличием поблизости гастрономического лабаза, но никакого путного ответа не получил. Ну, хоть согрелся коротким словесным контактом.

Вернувшись в гостиницу, я решил задать тот же вопрос мужичку-охраннику, скучавшему за администраторской стойкой и выполнявшему функцию работника за всё. Тот мгновенно весьма оживился; как потом Аркадий процитировал по данному поводу концовку «Бесов» Достоевского, мол, простой русский человек всегда оживляется, когда его спрашивают по поводу водки: «Попросите что-нибудь для вас сделать, и он вам, если может и хочет, услужит старательно и радушно; но попросите его сходить за водочкой — и обыкновенное спокойное радушие переходит вдруг в какую-то торопливую, радостную услужливость, почти в родственную о вас заботливость. Идущий за водкой, — хотя будете пить только вы, а не он, и он знает это заранее, — всё равно ощущает как бы некоторую часть вашего будущего удовлетворения». Мне, правда, нужна была не водка, а закуска, но эту информацию я своему собеседнику не стал озвучивать ввиду явной ее избыточности.

Вытащив меня на порог, мужичок со всей возможной участливостью и словоохотливостью рассказал и показал, что один магазин есть на другой стороне в переулке через пятьдесят — сто метров, а если он уже закрыт, то еще один, именуемый «Обжора», находится в подбрюшье площади Ленина, за трамвайными путями.

Магазин номер раз, естественно, горящими огнями витрин не порадовал, и я отправился на поиски второго, оказавшиеся, впрочем, несложными. На всякий случай я пару раз уточнял у прохожих маршрут, и все мне его подсказывали. Это меня немножко удивило — спроси меня в центре Ростова, где находится небольшой продуктовый магазин «Нина» или «ПБОЮЛ Хачикян» — я окажусь в замешательстве и вряд ли отвечу. Однако если сия торговая точка чуть ли не единственная, работающая допоздна, чего ж удивляться, что все ее знают.

Допоздна — это, чтобы точнее, до десяти часов. Так гласила вывеска на дверях. В магазине было светло и шумно, несколько праздношатающихся парней выбирали, если мне не изменяет память, пиво. Я купил пару салатов в пластиковых контейнерах, каких-то колбасок, на поверку оказавшихся крайне вкусными, сока, газировки, пластиковую посуду, и триумфально вернулся с добычей в гостиницу к уже начавшим волноваться и названивать по телефону товарищам.