Валерий Рощин - Время первых

– Старт!

От ракеты в сторону отвалила кабель‑мачта, с помощью которой к бортовому разъему подавалась электроэнергия. Следом синхронно разошлись «лепестки» технологических ферм, обеспечивающих жесткое крепление ракеты в вертикальном положении.

Обретя свободу, ракета медленно поползла вверх.

– Подъем, – доложил один из наблюдателей.

– Понял, – кивнул руководитель.

– Три секунды – устойчивый подъем. Пять секунд – устойчивый подъем. Десять секунд – полет устойчивый…

* * *

Съемка в квартире Леоновых продолжалась.

После встречи отца с дочерью по задумке режиссера надлежало запечатлеть еще несколько сцен с космонавтами. Для этого Павла и Алексея попросили снова надеть парадные кители, усадили за стол и поставили перед ними шахматную доску.

Затем в зале квартиры установили и нарядили елку, а на столе вместо шахмат появилось праздничное угощение.

– Сцена четвертая. Кадр первый. Дубль первый, – щелкнула хлопушка.

– Начали! – воодушевленно взмахнул рукой режиссер.

Ассистенты стали забрасывать главных героев лентами серпантина и конфетти, а Леонов подхватил со стола бутылку шампанского и попытался ее открыть.

– Так… так… еще немного…

Пробка с хлопком полетела в дальний угол, из горлышка брызнула струя пены; Алексей наполнил бокалы. Космонавты поочередно произнесли тосты и сделали по глотку.

– С Новым годом! – забывшись, произнес Павел.

– Можно не стараться – звук все равно не пишут, – с улыбкой напомнил Леонов.

– Снято! – объявил режиссер. – Перерыв двадцать минут, ставим последнюю сцену: прощание с семьями в коридоре…

* * *

Двадцать второго февраля ракета с опытным космическим кораблем «Космос‑57» успешно стартовала с космодрома Байконур и исчезла за тонким слоем облачности.

– Одна минута – полет нормальный, – сверяясь с секундомером, диктовал оператор РЛС.

На Командном пункте по‑прежнему сохранялась напряженная тишина. Все присутствующие знали: этап полета до момента отделения первой ступени – самый трудный и ответственный.

– Полторы минуты – полет нормальный…

После ухода ракеты из зоны визуальной видимости контроль ее полета осуществлялся при помощи радиолокаторов.

– Две минуты – полет нормальный. Наблюдаю отделение разгонных блоков первой ступени.

В работу включилась вторая ступень. Полет ракеты и вывод корабля на орбиту проходил штатно…

Напряжение, связанное с запуском и выводом на орбиту, постепенно исчезало. Однако в начале третьего витка связь с кораблем внезапно пропала.

– До окончания витка осталось полторы…

Не закончив фразы, оператор замолчал.

– Что? – взволнованно спросил руководитель. – Что случилось?!

– Отметка, – потерянно ответил тот. – Отметки корабля нет.

Все бросились к пультам.

Тонкие лучи, вращающиеся по кругу, не оставляли за собой ни единой точки. Ни единого пятнышка.

Корабль находился в зоне видимости четвертого, пятого и седьмого НИПов, но ни один его не видел. Не отвечали на запросы «Трал», «Факел», телевидение и имитация телефона.

Руководитель полетов тут же обратился за помощью к средствам ПВО и отправил им целеуказания, но и они ничего похожего на космический корабль не обнаружили.

На КП сразу собрались члены Государственной комиссии во главе с Королевым. Все были потрясены потерей корабля, ведь поначалу его полет проходил нормально.

После короткого обсуждения большинство пришло к выводу, что корабль был взорван системой АПО [2]. Никто не понимал, почему она сработала, но… других версий не было.

* * *

Спустя сутки Королев прибыл в Кремль. В сопровождении сотрудников 9‑го отдела КГБ он проследовал в Кремлевский дворец съездов.

– Разве нам сюда? – недоуменно спросил Сергей Павлович.

– Леонид Ильич просматривает один из своих любимых кинофильмов, – пояснил старший сотрудник.

Поднявшись по мраморной лестнице, Королев вошел в главный зал.

– Проходите, Леонид Ильич ждет, – прошептал сотрудник.

С трудом ориентируясь в темноте, изредка озарявшейся светлыми всполохами с экрана, Королев заметил вдалеке одинокую фигуру Брежнева. Тот неподвижно сидел в третьем или четвертом ряду и увлеченно смотрел картину.

Идти по центральному проходу гигантского зала пришлось долго. На экране шел фильм Павла Клушанцева «Планета бурь» – Сергей Павлович однажды видел его. Получивший повреждения робот тонул в раскаленной лаве; жизни русского космонавта и американского астронавта висели на волоске. Вокруг бушевал ураганный ветер, а экипаж «Сириуса» спешил им на помощь.