Дмитрий Кулешов - Записка смертника

Я вытянул руку вперед себя, но вместо каких-либо твердых предметов, почувствовал только пустоту. Черная, глубокая, тихая пустота. Было настолько тихо, что я не слышал даже привычного шума, жужжания в ушах, который обычно бывает у человека находящегося в достаточно тихом месте. Что касается звука сердцебиения, то его я тоже не слышал, следовательно, бит пульсирующих сосудов тоже не было слышно. Чувствовал ли я какую-либо твердую поверхность под собой? Нет. Создавалось ощущение невесомости, которой, не было конца. Время перестало существовать. Сколько я уже сижу, порю, лежу, стою, в таком положении? Не знаю. Это ужасно, знать, что шанс вновь увидеть лицо Мисае, тает, как лед, также медленно и тихо.

— У-у-у, — тонкий голосок, врезался в уши, как вдох нашатырного спирта, разбудив слуховые рецепторы. Этот голосок принадлежал женщине, но звучал он так, будто принадлежал не совсем женщине, а русалке, ведь он был усыпляющим, навевающий страх.

Меня ослепила яркая вспышка, после чего я обнаружил себя сидящим на острых камнях. Вокруг туман, но не слишком плотный, потому что, я мог видеть вдалеке машину Мисае. Также, был виден ее силуэт, около берега реки. Первым, о чем подул, я не умер. Я увижу ее прекрасное лицо вновь. Только потом, в моем сознании обсело большое количество вопросов о том, что это сейчас было? Что, это за песня была? Что со мной происходит? Скорее всего, я сошел с ума, раз меня больше не волновали проблемы с моей головой, которая выдавала мне галлюцинации, или видения. Меня волновало только то, что я смогу увидеть Мисае. Смогу почувствовать ее энергию. Смогу почувствовать ее особый запах, которого нет абсолютно ни у кого. Смогу услышать ее прекрасный голос. Разве, это не было чудом? Чудом, что после этого видения, от которого я мог умереть, смогу снова быть с Мисае? По мне, так это было чудом. Мое желание быть с ней, готово заглушить любую боль во мне, любой каприз, любое доступное мне чувство.

Поднявшись с острых камней, я направился медленно к Мисае. Я хотел забыть обо всем. Я хотел быть только с Мисае. Хотел ее целовать, обнимать, говорить с ней. Сейчас или никогда. Сейчас, я собирался ее поцеловать. Не вступая с ней в диалог. Я собирался это сделать. Я знал, что она ответит мне взаимностью. Я знал, что она примет меня, какой бы национальности я не был. Кем бы я, не был. Мы встретили друг друга не случайно. Этому всему есть объяснение. Мы существовали друг для друга. Ее слова до сих пор сидели в голове.

«Если бы не твоя национальность, я принадлежала бы тебе».

Я сделал свой вывод, который был оправдан. Я стоял уже позади Мисае, взгляд которой был направлен в сторону гор. От нервов, я перебирал пальцами правой руки.

— Мисае, — положив руку на ее правое плечо, я повернул ее к себе, но вместо ее прекрасного лица, вместо ее самой, я увидел бледную девушку.

— А, это ты. Почему, ты всегда появляешься в те моменты, когда я хочу подумать над смыслом жизни?

— Я не понимаю… Я ничего не понимаю…

— Смотри, она снова думает, что ее ребенок жив. Порой людское горе, способно заглушить ощущение реальности. Неужели она не может понять, что они убили ребенка? Убили ее мужа! Странно.

— Ка-ка-к такое возможно?

— Что возможно?

— Ты та девушка, которая была на пирсе!

— Это не я была, а ты был. Ты был на пирсе.

(Всплеск воды.)

— Снова выкинула своего ребенка в воду. Скажи мне, почему она всякий раз, когда выкидывает тело своего дитя в воду, спустя час возвращается?

— Я ничего не понимаю…

— Мда, я правильно рассчитывала не получить от тебя ответа. Мне кажется, что она не может справиться с горем потери единственного ребенка, поэтому всякий раз возвращается, поднимает тело ребенка, укладывает его в колыбельную кровать, а после думает, что мир прекрасен, потому что с ней есть ее дитя.