Нора Эфрон - Оскомина

— У нее этих париков уже не меньше сорока, — говорила Элинор. — Представляешь, сколько она еще накупит, когда его не станет?

Как-то раз я попыталась вызвать сестру на разговор, расспросить, спит ли отец с Амелией. Но Элинор была в таком бешенстве от их брака, что не желала его обсуждать, даже строить какие-либо предположения и то не хотела. Очень жаль: Амелия была на редкость добродушна и на роль охотницы за состояниями никак не годилась; отец был с ней счастлив, мы же с Элинор были заняты собой, устройством своей жизни. Амелия вкусно готовила, после чего садилась с ним за стол и радостно хихикала над любым его словом. И вообще, кто бы что ни сказал, она неизменно радостно хихикала. Таким образом, рядом с ней любой чувствовал себя затейником, но отцу это очень нравилось. Время от времени он изрекает фразы типа: «Летающая монахиня [42] «Летающая монахиня» — американский ситком 1965 г. Главная его героиня — монахиня в силу малого веса и большого накрахмаленного чепца может летать и благодаря этой своей способности решает все проблемы. покрывает все грехи» и ждет, что все зальются смехом; Амелия его никогда не подводила и заливалась смехом, пусть даже остальные пропускали его слова мимо ушей.

А как она стряпала! Что ни приготовит, все получалось наилегчайшим, наислоистым, наинежнейшим, наимягчайшим, наикакимхотите. Стоит она, бывало, в кухне за разделочным столом — месит дрожжевое тесто для булочек, или стругает завитками морковь, или делает шарики из сливочного масла — и поверяет мне свои секреты. Она проникла в тайну чудесного печенья моей бабушки (все дело в сметане), уверяла, что есть только один надежный способ добиться румяной корочки на пироге (все дело в «Криско» [43] «Криско» — фирменное название популярного в США кулинарного жира, добавляемого в тесто для рассыпчатости. ). Ее руки, от кончиков пальцев до локтей, были в рубцах от ожогов, и она могла рассказать историю каждого: этот — обожглась, когда запекала курицу на девяностолетие матери, этот — когда впервые жарила картофельные оладьи, этот — след от висевшего над огнем чугунного котла: ей, еще девчонке, поручили присматривать за варевом на берегу речного рукава. Я ей очень многим обязана, и если бы она в конце концов получила кругленькую сумму из отцовского состояния и забила париками всю комнату от пола до потолка, я бы ничуть не возражала. Но Амелия после замужества прожила всего год, и если ей что и досталось от моего отца, то лишь красивое надгробие где-то в Луизиане.

Вот рецепт творожного торта от Амелии; она всякий раз повторяла, что когда-то прочитала его на обертке мягкого сливочного сыра «Филадельфия».

Раздробите сухое печенье из муки грубого помола и плотно выложите им дно формы диаметром 23 см. Затем смешайте 340 граммов мягкого сливочного сыра с 4 хорошо взбитыми яйцами, добавьте чашку сахара и чайную ложечку ванили, выложите все в форму и выпекайте 45 минут при температуре около 180 градусов Цельсия. Выньте и поставьте остудить на 15 минут. Взбейте 2 чашки сметаны с ½ чашки сахара, осторожно выложите смесь на торт и поставьте в духовку еще на 10 минут. Остудите и перед подачей на стол уберите в холодильник на несколько часов.

На сеанс групповой терапии я отправилась на метро. К Вере и обратно я всегда добиралась на метро: такая поездка проветривает голову. В вагоне я тут же повернула кольцо бриллиантом вниз, чтобы не привлекать внимание грабителей; потом стала думать, как рассказать сотоварищам про перемены в моей жизни. Я сгорала от стыда и унижения. Всего два года назад я, озаренная заходящим солнцем, уходила от Веры полностью излеченная ! Чудо из чудес! Только посмотрите, как она идет! И вот я снова возвращаюсь к ним — в отчаянии, едва волоча ноги. Я огляделась. Какой-то японец фотографировал пассажиров. Наверняка турист, но пассажирам все равно было не по себе. Я старалась не смотреть на японца, но удержаться не могла. Однажды мне случилось увидеть в метро эксгибициониста, и я тогда тоже отводила глаза, но с этими эксгибиционистами не так-то все просто: невольно ловишь себя на том, что украдкой косишься в его сторону — не торчит ли еще из штанов его причиндал. Вот почему злиться на них глупо. Я глянула на японца, давая понять — мне, мол, все равно, фотографирует он меня или нет; и если фотографирует не в лучшем виде, мне тоже все равно, но спохватилась: а вот и не все равно. И улыбнулась. Улыбка меня очень красит. Если я не улыбаюсь, может показаться, что я хмурюсь, хотя я вовсе и не хмурилась.