Андрей Шляхов - Ювелирная работа

Поликлинику Алекс про себя называл не иначе как «недоклиникой». Сначала иронично называл «полуклиникой», а потом вдруг подумал: «да какая же это „полу-клиника“»? Это настоящая «недоклиника» с «недоврачами», среди которых присутствует такая легендарная личность, как доктор Бушмакин!

Впрочем, лучше рассказывать по порядку.

Легендарной личностью Алекс стал во время собеседования, которое проводили главный врач и ее заместитель по лечебной работе. Главный врач на фоне своей заместительницы смотрелась очень невзрачно. Женщина как женщина, на вид лет пятьдесят, усталый взгляд, округлое большеротое лицо, короткая стрижка, маникюр давно пора было бы обновить, рядом с обручальным кольцом надето старинное с рубином, то ли фамильное, то ли тетя просто любит старину. Но кроме этого кольца, больше ничего примечательного в облике главного врача не было. А вот заместитель, которую Алекс с первого взгляда прозвал «Мальвиной», и, как оказалось впоследствии, угадал — таким и было ее настоящее прозвище, так вот заместитель была настолько яркой, что глаза резало. Вьющиеся голубые локоны, ярко-розовые щеки, на веках и губах блестки, в ушах огромные «самоварные» серьги со стразами, на шее копеечный кулон в виде буквы А, обрамленной цветочками, сползшая пола халата (дама сидела закинув ногу на ногу) являет миру джинсы с большой прорехой на колене. Алекс и подумать не мог, что бывают такие медицинские начальницы. По рукам, которые пластические хирурги и косметологи пока еще не научились омолаживать, Алекс определил, что заместитель будет как минимум лет на пять старше главного врача. С именами у дам расклад был обратным. Невзрачную главврачиху звали Эльвирой Рудольфовной, а ее яркую заместительницу — Анной Ивановной.

Собеседование проводила главный врач. Вклад Анны Ивановны заключался в том, что она строго смотрела на Алекса, изредка переглядываясь с Эльвирой Рудольфовной. Все ясно — группа моральной поддержки.

— Вы рискуете стать легендой нашей поликлиники, — сказала Эльвира Рудольфовна, ознакомившись с документами Алекса. — Кардиологов на участке у нас отродясь не было.

Мальвина кивнула — да, не было.

— А почему на участок? — спросила главный врач. — И вообще, почему после ординатуры по кардиологии вы работаете сначала в терапии, а потом на «скорой»? Причем всюду недолго, да еще и с большим разрывом?

— Дело в том, что к переезду меня вынудили трагические обстоятельства, — Алекс нахмурился, вздохнул и постарался как мог изобразить лицом душевные муки. — Мои родители и старший брат взорвались в машине на моих глазах…

Тетки слушали, ахали, переглядывались и сочувственно качали головами. Алекс не случайно начал отвечать на вопрос с конца — с причин, якобы побудивших его к переезду. Пусть собеседницы сначала оттают немного, проникнувшись чужим горем, а затем можно и про работу в терапии объяснить. Доктор Кашурников предупредил, что терапевт с «корочками» кардиолога вызывает у начальства подозрения — то ли он во вредных привычках погряз, то ли просто дурак, так что к объяснению этого биографического факта Алекс подготовился особо.

— А терапевтом я работал, потому что в лучшей больнице Братска, где я проходил практику, не было кардиологического отделения.

— Но вы же могли бы остаться в Иркутске? — предсказуемо поинтересовалась главный врач.

— Не мог, — Алекс снова вздохнул, на этот раз много горше прежнего. — У мамы обнаружили сахарный диабет, в тяжелой форме, с осложнениями на почки. Она давно болела, но не жаловалась и ко врачам не обращалась, очень стойкая была женщина. Ну а когда совсем приперло, то… — еще один вздох. — Я не мог оставить ее в таком состоянии. Как отец мне сообщил, я сразу же отказался от места в аспирантуре и сразу же по окончании ординатуры уехал в Братск. Да и в первую больницу устроился не столько из-за того, что она лучшая в городе, а потому что мама там регулярно лежала. Хотелось быть рядом.

От Мальвины сильно разило душно-приторными духами. От этого аромата в носу у Алекса возникло что-то вроде раздражения, так что шмыгнул носом он вполне натурально, вроде как всхлипнул.

Глаза главного врача заблестели и ей пришлось моргнуть несколько раз подряд, чтобы согнать этот блеск. Мальвина тоже шмыгнула носом. Алекс подумал о том, что если бы Савелий мог увидеть эту сцену, то стал бы гордиться своим старшим сыном. «Лепит как шьет», говорили в таких случаях в родной Осиновке.