Маша Трауб - Плохая дочь

– Я за вами. Собирайтесь. Институт выделил машину. Надо ехать, – сказала Римма Ивановна таким тоном, что Светлане Александровне захотелось в туалет – от позывов то ли к диарее, то ли к рвоте.

– Что случилось? – спросила она.

– На месте, – ответила Римма Ивановна.

Тут Светлана Александровна подумала, что надо бы собрать чемодан с вещами первой необходимости, но никак не могла определиться, для кого – для мужа или для себя.

– Что брать? – Светлана Александровна из последних сил держала себя в руках и сохраняла столь невозмутимое выражение лица (в молодости она страстно любила покер), что Семен Семеныч позавидовал бы. Впрочем, он всегда восхищался умением супруги сохранять спокойствие, пусть и кажущееся, при любых обстоятельствах.

– Документы и свидетельство о браке. Лекарства сердечные, если у вас есть какие-то специальные. У меня на кафедре только валерьянка, нашатырь и нитроглицерин.

Тут Светлане Александровне стало нехорошо. Даже очень нехорошо. Все-таки последние пару глотков из бутылки явно были лишними.

– Простите, я на минуточку, – с трудом произнесла Светлана Александровна и бросилась в ванную, где ее вырвало.

– Крепитесь, – строго велела Римма Ивановна.

В машине по дороге в институт Светлана Александровна предприняла еще одну попытку узнать, что, собственно, произошло, но Римма Ивановна ответила, что не в ее компетенции сообщать подобную информацию. Светлана Александровна сникла и замолчала. Думала лишь о том, что надо было сказать дочери – пусть выходит замуж, и побыстрее. Муж, хоть и самый завалящий, в ее ситуации куда лучше, чем вообще отсутствие всяких родственников. Ведь неизвестно, что теперь с ними будет. Светлана Александровна заплакала, хотя и не собиралась этого делать. Римма Ивановна на плач отреагировала достаточно увесистым похлопыванием по руке, что можно было расценить как попытку утешения.

В морге они прошли в зал, где рядом с одним из трупов стоял милиционер. У Светланы Александровны подкосились ноги. Наконец до нее дошло, что случилось. Семен Семеныч умер. Прямо на рабочем месте. Иначе как объяснить присутствие его тела в стенах родного морга? В коридоре толпились студенты, две девочки плакали.

– Скажите, это удостоверение вашего мужа? – строго спросил милиционер, показывая Светлане Александровне корочку.

– Да, – ответила она.

Милиционер кивнул и что-то записал в блокнот.

– А это ваш муж? – Милиционер откинул простынь с трупа.

– Я не знаю, – ответила Светлана Александровна, посмотрев на труп.

В принципе иногда, в определенные моменты, ее муж выглядел именно так, как этот труп. Особенно когда возвращался домой после нескольких суток загула – игры в преферанс, обильного возлияния и полного проигрыша. Такой же грязный, небритый, вонючий и в драном пиджаке. Далекой мыслью промелькнуло еще и то, что она не знает, при каких обстоятельствах был найден Семен Семеныч. Возможно, при плохих. И тогда ему точно лучше оказаться трупом, а ей вдовой, чем опозоренной женой.

– Успокойтесь, посмотрите еще раз, – предложил милиционер почти нежно.

– Это не он. – За спиной Светланы Александровны появилась Римма Ивановна. – Я как ответственный секретарь кафедры ответственно вам заявляю, что это не наш заведующий. Разве вы сами не видите? Это какой-то пьянчуга!

– Вы не родственница, супруге лучше знать, ее это муж или нет, – строго сказал милиционер.

– Иногда секретарь знает больше и кое-что даже лучше супруги, – обиженно заявила Римма Ивановна, чья компетентность была поставлена под сомнение.

В этот момент Светлана Александровна твердо решила признать в трупе мужа. А уж потом узнавать, что такого знает секретарь, чего не знает она. Потому что тогда она точно убьет Семен Семеныча. Если же он уже будет трупом, то Светлане Александровне не придется идти на преступление.

– Посмотрите внимательно, – настаивал милиционер.

Светлана Александровна подумала о себе, о счастье дочери, о том, что в выходные собирались на дачу, со сватами придется еще раз встречаться, потом свадьбу устраивать, и призналась, что труп не Семен Семеныч.

– Точно? Вы уверены? – переспросил милиционер.

– Конечно, уверена. У него и одежды такой никогда не было, – ответила Светлана Александровна.

– При чем здесь одежда? Особые приметы у вашего супруга были?

– Были. Кольцо обручальное. Его нет. – Светлана Александровна лихорадочно вспоминала особые приметы. За тридцать лет брака она ни одной так и не запомнила – ни родинки, ни других, так сказать, интимных особенностей. Отчего-то в тот момент она пыталась вытащить из подсознания наличие шрамов у собственного мужа. Например, от вырезанного в детстве аппендицита. Или от глубокого пореза на ноге. Но она знала, что аппендицит вырезали у дочери, а шрам от пореза – у нее. А что у мужа, дорогого Семен Семеныча, – хоть головой об стену бейся, не могла бы сказать. Да и обручальное кольцо – так себе особая примета. Семен Семеныч носил его редко, только после семейных скандалов, в знак верности. Но во времена затишья срывал с пальца и бросал в тумбочку. Светлана Александровна хотела бы припомнить, какой момент они сейчас переживают с мужем, но оказалась не в силах. После стольких лет брака многое становится неважным – наличие кольца на пальце, шрама от аппендицита. А вот то, что муж не явился на семейный ужин по случаю знакомства с будущими родственниками, – важно. И этот факт можно считать достаточным и оправданным поводом для убийства в состоянии аффекта.