Елизавета Дворецкая - Наследница Вещего Олега

– Пусть будет путь наш светел! – перевел Синай.

Даже эта древняя, очень древняя земля, пережившая множество народов, царей и богов, подобное рукопожатие видела впервые.

В Киев вести о дружине Хельги прибыли только осенью, уже после дожиночных пиров. Привез их Асмунд: он приехал со своей ближней дружиной и своей частью добычи, а также подарками от Хельги и его жены Фастрид для Ингвара, княгини и приближенных. Княжескую долю он тоже привез: люди Песаха проводили его через степь до порогов Днепра, а дальше было некого опасаться.

Весь Киев сбежался к Почайне смотреть, как дружина высаживается. Отроки, сильно загорелые, в хазарских кафтанах и шапках, с хазарскими поясами, принесли на себе дыхание дальних краев и казались совсем не теми людьми, что ушли от этой же пристани каких-то пять месяцев назад.

– Асмунд! – Сам Ингвар приехал на Почайну и теперь смотрел на шурина с недоумением, заталкивая болезненно острую тревогу поглубже в душу. – Почему ты один? Где остальные? Где Хельги Красный?

– Они живы? – выкрикнула Эльга, от безумного волнения прижимая руки к груди.

На остатки разбитого воинства дружина Асмунда не походила: богатая добыча и горделивый вид тому противоречили.

– Твой родич Хельги завоевал себе державу и остался в ней править, – Мистина тайком подтолкнул Ингвара локтем.

В голосе его мешались недоверие к собственным словам – он пытался пошутить, – и зависть, если вдруг это окажется правдой.

– Асмунд, йотуна мать, что у вас там? – в нетерпении повторил Ингвар.

Молодой воевода сошел с лодьи и приблизился к знатной родне.

– Хельги с войском в Карше, – пояснил он, протягивая руку Ингвару прежде, чем его обнять. – У Песаха.

– Какого, йотуна мать, Песаха?

– Тудуна Карши. Они теперь друзья неразлейвода.

– С какого тролля? Вы же с тудунами воевать пошли!

– Расскажу. – Асмунд повернулся к Эльге и обнял ее. – Как вы? Как моя жена?

– Здорова, слава чурам. Но я ей не велела на причале толкаться. Сам к ней поди.

Месяца через три Асмунду предстояло еще раз стать отцом. Но даже повидать жену его Ингвар не пустил, пока не усадил в гриднице и не выслушал весь рассказ о походе Хельги на хазар.

– Они договорились с Песахом, что Хельги с войском остается на зиму в Карше и помогает обороняться, если стратиги опять соберутся с силами – но это едва ли, – рассказывал Асмунд. – На будущее лето Песах намерен со своей конницей идти уже прямо на Херсон. Тебе он предлагает поход на Царьград…

При этих словах по гриднице пробежал гул.

– Если ты откажешься, то Хельги со своими людьми на кораблях будет осаждать Херсон с моря, а Песах – с суши. Но хазарин говорит, что справится и сам, если ты пойдешь на Царьград и возьмешь с собой Хельги. Уж очень хазарам досадно, что Роман нас на Самкрай натравил.

– Но как же он нам Самкрай простил?

– Мы же там… добрые были. Все желающие себя выкупили, лишних никого не убили. Заложников тамошних Хельги Песаху передал. Добычу себе оставил: у хазар говорят «на подковку лошадей», а мы сказали, нам надо «на паруса». Песах понял. И вот он предлагает: союз и дружбу, – я тебе грамоту привез, жидины прочитают, – и торговля через Самкрай на одну десятину, как у людей. И чтобы все состоялось, на другое лето идем на греков: мы – на Царьград, Песах – на Херсон. Рано-рано весной, едва трава в степи покажется, его люди будут ждать у порогов твоих гонцов: даешь ты согласие или нет. Если даешь, мы выходим отсюда, Хельги – из Карши. А если нет, он остается воевать вдвоем с Песахом, и как ему Перун даст удачи, это уж его дело.

Ингвар оглядел напряженные лица ближников и гридей.

– Опять на старую дорогу! – хмыкнул Тормар. – Вот год назад на этом самом месте я сидел, со Свенельдом еще толковали, идти ли на греков нынче летом или погодить.

– Уж три года как про это речь идет! – поддержал Кольбран.

– Еще при Олеге Предславиче года высчитывали! – воскликнул Острогляд. – Кончился старый Олегов договор или не кончился!

– Теперь его сама судьба кончила! – усмехнулся Мистина. – А судьбы, княже, ни пешему обойти, ни конному объехать…

Ингвар ухмыльнулся, укладывая в голове этот поворот. Дружина давно уже рвалась в поход на богатое Греческое царство. Русы пытались подружиться с греками и ради этого пошли войной на хазар. Но судьба указала им ненадежность греческой дружбы и развернула передним штевнем в обратную сторону. Поход на хазар в союзе с греками добра не принес, и теперь им предлагали в союзе с хазарами идти на греков.