Елизавета Дворецкая - Наследница Вещего Олега

– Хелгу-бек, архонт Русии, приветствует тебя, досточтимый булшицы, подобный льву, что идет впереди!

– И я приветствую бека Русии, – кивнул Песах. – Да обратит к нему Бог радостное лицо Свое, если помыслы его чисты.

Теперь Хельги рассмотрел его черты, насколько позволял шлем. Хазарский военачальник был не молод – пожалуй, возраст его близился к концу пятого десятка. Хороший конь и гордая посадка возмещали недостаток роста. Смуглое лицо степняцкого облика не казалось замкнутым, напротив, в складке между носом и углом рта таилось лукавство, будто булшицы с усмешкой взирает на мир своими узковатыми глазами.

– Благодарю, что ты принял мое приглашение, – заговорил Хельги с расстановкой, чтобы дать Синаю возможность перевести. – Я искал встречи с тобой, поскольку у нас теперь общий враг, а значит, нет причин нам не стать союзниками.

– Такая причина есть, – сурово ответил Песах. – Не прошло и месяца, как ты разорил город Самкрай. Вы проникли туда обманным путем, но в битве пал Элеазар, молодой воин знатного рода, и ребе Хашмонай скорбит по нему.

– Воины гибнут в битвах, такова их судьба, и они выбирают себе ее сами.

– Зачем ты решился на этот беззаконный поступок?

– Греки предложили нам союз, необходимый нам ради нашей торговли.

– Так значит, Роман из Кустантины подбил тебя на это?

– Это верно, – кивнул Хельги. – Но греки оказались дурными союзниками, и больше мне с ними не по пути. Они пытались обмануть меня, и потому Нижний город Сугдеи был предан моему мечу. Жаль, что ты не принял мое предложение при первом посольстве. Мы обложили бы Сугдею с моря, а перевал греки без нас не отстояли бы, и вы осадили бы крепость. Тогда мы могли бы взять с города хороший выкуп и поделить его пополам. Не говоря уж о добыче из долин за перевалом.

– Тот, кому известны твои дела в Самкрае, не поспешит тебе поверить, – усмехнулся Песах. – Ты проник туда, как змея в птичье гнездо, и ушел, оставив одну пустую скорлупу.

– Я рад, что ты признаешь мои заслуги! – Хельги улыбнулся.

– Чем ты можешь искупить твою вину перед каганом?

– В знак моей дружбы я готов передать тебе всех жителей Самкрая, которые сейчас у меня: двадцать шесть отроков и дев из лучших семей города.

– Ты увез куда больше! Где остальные?

– Христиане Самкрая были переданы стратигу Кириллу вместе с епископом Никодимом.

– А взамен, я вижу, ты взял из Сугдеи других.

– Ты видишь истину: я умею достойно платить как за дружбу, так и за вражду. Что ты предпочтешь – сейчас, когда у русов и хазар в Таврии есть общий враг, и это – греки?

– Я не прощу грекам этого вероломного нападения! – Темные глаза Песаха сверкнули гневом, смуглая рука крепче стиснула плеть. Однако выученный конь стоял невозмутимо, несмотря на то, что игривая волна прибоя окатывала его бабки. – Я буду мстить им, пока не разорю столько же их городов, сколько они разорили городов моей земли! И вдвое больше! И если ты желаешь мира со мной, то ты встанешь рядом со мной в моей войне с Романом!

Русы слышали взволнованный, повелительный голос булшицы, а потом Синай повторил их по-славянски. Молодой толмач держался как мог скромно, даже сутулился больше обычного, будто стараясь показать: я – не человек, я – лишь голос настоящих людей. И тем не менее последние слова прозвучали как гром небесный, как бронзовая кампана, подающая знак к битве.

Война с Романом! Война с могущественной Василеей Ромеон! С той, с которой молодой русский князь уже год пытался завязать дружбу. Но все эти попытки окончились здесь, под скалой-великаном, в полосе прибоя, что омывала белой пеной копыта хазарского коня.

– Для нас это дело привычное, – спокойно ответил Хельги. – Мой родной дядя, старший брат отца, князь Олег, в честь кого я получил имя, уже ходил в поход на Константинополь и принудил греков уплатить ему дань. Надеюсь, в этих краях я показал себя достойным его родичем, и мои люди не побоятся пойти дорогой своих предков. Правда?

Он обернулся к своей лодье. И десятки рук разом взметнулись к небесам, будто предлагая союз самим богам, десятки голосов закричали разом, подавая знак далекому городу на другом краю этого моря: «Идем на вас!»

Когда смолкли отголоски эха между скал, Песах снова тронул коня и двинулся вперед. Телохранители молча последовали за ним. Отряд в сверкающей броне заходил все глубже в волны, и брызги сверкали звездами, падая на конские крупы.

Песах приблизился к носу лодьи почти вплотную. Хельги встал на борт, держась за штевень, потом сел, свесив ноги наружу, как всадник деревянного морского коня. Почти повиснув над волнами, протянул руку навстречу смуглой обветренной руке Песаха. Ладонь с мозолями от конских поводий сомкнулась с ладонью, загрубевшей от корабельного весла. Песах сказал что-то.