Елизавета Дворецкая - Наследница Вещего Олега

– У тебя дитя, опомнись! – вскрикнула Ута.

– Или погожу, – не слыша ее, Пестрянка долгим взглядом посмотрела на Хельги. – Упустила я, дура, счастье свое, что же теперь вдогон бежать? Помнишь, ты тогда, в лесу, предлагал мне… Отказалась я, думала… А, что теперь-то думать? Погожу, еще камнем на шее у муженька повешу, пока ты степнячку себе высватаешь. А потом – все едино, хоть к Ящеру! Он всех примет!

Махнув рукой, она пошла из гостевой избы в девичью. Хельги оглянулся на Уту, будто спрашивая, как теперь быть.

– Пойти за ней, а то не сотворила бы чего… – Торлейв тоже шагнул к двери.

Хельги хотел идти за ним, но Ута окликнула его.

– Хельги… – повторила она, когда брат вернулся и подошел к ней. – Не ведаю я, что у вас там было… что ты ей предлагал и отчего она отказалась… я знаю, она жена честная… но ты… ты не думаешь, что она тебя любит?

В девичьей избе еще горела лучина над лоханью. Пятеро детей и челядинки спали на полатях, кое-кто из девок – на полу. Пестрянка подошла к лавке, где челядинки уложили ее сына, и теперь он посапывал, привалившись к стене. Даже вид родного дитяти сейчас причинял ей боль. Она расстегнула серебряную застежку кафтана с тремя узорными круглыми листочками, бросила на стол, будто простой камешек, повесила кафтан на колышек в стене. Села, будто забыв, что дальше. Перед мысленным взором была пустота.

Чем она или родня ее Долю прогневили? Сотни девок мужей на Купалиях находят и живут потом, как все люди. Кто поладнее, кто похуже, но по-прежнему, тем же путем и понятием, что дедами завещан.

Ей одной варяг достался – и все пошло не как у людей. Отец Асмунда приехал в кривскую землю из-за моря и здесь взял жену. Асмунд родился над Великой, но устремился еще дальше. У варягов каждое поколение ищет себе новую жизнь, вот и весь их покон. А она, девка глупая, не заметила, не поняла, что у этого парня, как бы ни был он хорош, корни в родной земле держатся еле-еле. Подул ветер – и унесло его. Он свои корни пускает в этой земле, киевской, и жену ищет здесь, среди такой же руси, как он сам.

Пусть даже все будет, как обещает Торлейв: завтра он вызовет сына сюда, отцовской властью велит выбросить из головы «степнячку» Звездочаду и жить с плесковской женой. Даже если у Асмунда не хватит духу на разрыв с отцом и он послушается – это ли счастье? Уныние, тоска, взаимная обида и досада. Муж так и будет видеть в ней подводный камень, об который разбилась лодья его упований. Но куда ей деваться – придется терпеть.

А на «степнячке» женится Хельги. Вспоминая ее восточные глаза и рыжую косу, Пестрянка кусала губы от негодования и невольной зависти. Та недотепа, как его увидела на пиру, аж в лице переменилась. Не понравился! Чем такой может не понравиться? Где еще найдешь такого, в ком столько силы, ума, ловкости, упорства и притом готовности к любви?

Снова открылась дверь, вошел Хельги. Пестрянка вздохнула: она не хотела говорить ни с кем, даже с ним. Что еще он мог ей сказать? И все же от его присутствия стало легче. Он всегда приносил Пестрянке ощущение ее нужности и достоинства – именно того, чего ей так не хватало.

– Фастрид! – Хельги подошел, взял ее за руку и поднял со скамьи. – Ты не правда… не права. Я не для себя старался. Я хотел, чтобы твой муж к тебе вернулся. Ты красивая и достойная женщина. Я хотел, чтобы это увидели все – и князь с княгиней, и вся родня, и все люди в Киеве, и твой муж. Но если он слепец, это его беда, а не твоя.

– Куда я денусь? – Пестрянка с тоской посмотрела на него. – Нету мне никуда дороги. Родня меня назад не примет: скажут, хороших жен мужья не покидают. Поедем со свекром-батюшкой домой, будем по-старому жить, как те три года жили. Может, судьба мне смерть пошлет поскорее. Дитя только жаль, – она взглянула на мальчика.

– Ты твердо знаешь, что не желаешь больше Асмунда? – Хельги пристально взглянул ей в глаза.

У нее защемило сердце – так красив он ей казался, и не важно, с какой стороны смотреть. Ну почему судьба связала ее с тем, кому она не нужна, а того, кому нужна, привела с таким опозданием?

– Какого Асмунда? – вздохнула Пестрянка. – Того, что я три года назад повстречала, уже на свете нет. Теперь-то вижу, а то все были одни мечты. А того, что есть, я и не знала никогда. Нету у меня мужа, морок один. Но сей морок меня весь век мой теперь держать будет, не отпустит.

– В Северных Странах свободная жена имеет право развестись. И ты имеешь: ты не рабыня, у тебя было приданое, Асмунд давал тебе свадебные дары.