Ирина Верехтина - История Люции

– Почитай Манкина, Эльвстрёма, ещё Твайнейма почитай, там именно про финн… Когда рачит уж совсем невыносимо, то надо выбрать шверт наполовину, да шкотик травануть до борта. Рачить будет всё равно, но уже поменьше, – рассказывал Виктор, и Люся почти ничего не понимала… И улыбалась: страха больше не было.

Виктору казалось, что она понимает его с полуслова. Он всё говорил, говорил, и Мила потихоньку успокоилась: треплется, значит, не происходит ничего страшного, всё так и должно быть.

Яхта шла тяжело, неровно, то зарываясь носом в волну, то выпрыгивая из воды как дельфин, – и тогда вверх взметалась водяная пыль, и Люсю с Милой обдавало холодными брызгами. Ветер метался во воде вспугнутой птицей, Виктор без конца перекладывал парус, и над головами девушек, со свистом рассекая воздух, тяжело ходил туда-сюда массивный алюминиевый гик, на котором был закреплен парус. Люсе с Милой всякий раз приходилось наклоняться.

– Я под гиком наползался… Иногда приходится на пайолу ложиться! Заработал две здоровенные шишки, один раз когда слишком медленно под ним пролезал, второй раз когда решил пролезть слишком быстро, – смеялся Виктор. Он словно не замечал, что его пассажиркам неудобно и страшно.

– Ниже нагибайтесь, он тяжёлый, заденет и будет бобо, – только и сказал им Виктор, занятый парусом.

«Ишь, командует, командир нашёлся!» – злилась Мила. Путешествие, казавшееся поначалу приятным, обернулось опасным и непредсказуемым. Они уже давно шли посередине огромного Пироговского водохранилища. Люся с Милой сидели на корточках на дне, втягивая головы в плечи, а Виктор гонял над ними массивный гик, перебрасывая парус то вправо, то влево, чтобы яхта шла галсами: плыть втроём на «Финне» по открытой воде под парусом – затея, мягко говоря, неудачная. Но Виктор имел за плечами солидный опыт хождения на яхтах такого класса и вполне на себя полагался. Надо только не давать «Жанне» ловить ветер, не пускать её в полную силу…

– Ой, смотри, как берег далеко! А где мы с тобой загорали, уже и не видно… Отсюда до берега не доплыть, даже в спасжилете, – прошептала Люся в Милкино ухо. Жилет Виктор надел на Милу, не обращая внимания на её протесты. Люся хорошо плавала, она и до берега доплыла бы, но ей захотелось напугать подругу – из какого-то детского озорства и в наказание за вздорный характер. Мила испуганно на неё посмотрела и промолчала – скорее от страха, чем от нежелания спорить.

«Хорошо, что она заткнулась» – невежливо подумала Люся. Но тут Виктору что-то понадобилось на корме, он шагнул назад и наткнувшись на Милу, едва не упал. Ухватился рукой за борт и беззлобно заметил.

– Чемодан свой убери, мешает. Не проехать, не пройти, чуть в воду не свалился из-за тебя.

– Какой ещё чемодан? – вскинулась Мила. – Сумка под сиденьем, неужели мешает? Так габариты убавлять надо, или яхту побольше купить.

– Сумка не мешает. Я тебя имел в виду, – не остался в долгу Виктор. И легонько шлёпнул – даже не шлёпнул, только коснулся ладонью – по Милкиной попе, обтянутой белыми брюками.

Брюки были гордостью Милы, она сшила их сама по журналу «Бурда моден», но получилось неудачно. Что-то было явно не так – то ли с выкройкой, то ли с Милкиной попой (вероятнее всего, наличествовали оба фактора) – и брюки, неплохо облегающие фигуру спереди и с боков, сзади сидели мешковато, пузырём. Если к этому добавить тот факт, что зад у Милы был, мягко говоря, тяжеловат, а белый цвет зрительно увеличивал и без того внушительный объём (уместнее было бы сказать – объёмы, уж очень получилось фундаментально), то с Виктором хотелось согласиться. Виктор смотрел, что называется, в корень: Милкин зад в вызывающе белых брюках и вправду смахивал на чемодан – такой же объёмисто-громоздкий.

Люся прыснула. Мила взорвалась как петарда, и они с Виктором разругались в пух и прах. На «пролетарский» пляж оба приехали злые и насупленные. Виктор побросал на берег сумки и велел им разуться: у берега были камни, подойти ближе яхта не могла. Мила, обиженно сопя, выбралась из яхты и выговорила Виктору за то, что он бросил их с Люсей багаж прямо на траву – конечно, можно и бросить, ведь не своё, не жалко!

Виктор молчал. Люся попыталась исправить положение – поблагодарила Виктора за то, что он согласился их подвезти (а на автобусе ещё когда бы приехали, его ещё дождаться надо…), и вежливо попрощалась. Получилось неловко: Люся с ним говорила, а он смотрел мимо неё, словно не замечая. А вокруг уже собралась толпа – всем хотелось посмотреть на красавицу– яхту, такое не часто увидишь: гоночная яхта олимпийского класса, летящие очертания, огромный парус… И яхтсмен, словно сошедший с обложки журнала, широкоплечий, загорелый (невзирая на то, что лето ещё не началось), с рельефными буграми мышц и выбеленными солнцем волосами. Синие глаза и ослепительно белые зубы на загорелом лице дополняли картину, гармонично сочетаясь с сине-белой яхтой. Этакий мачо…