Ханс-Улав Тюволд - Хорошие собаки до Южного полюса не добираются [litres]

Домработницу нам подослал Щенок. В один прекрасный день он, гордый, как легавая, заявился к нам и сообщил, что теперь благодаря его вкладу в развитие этого городского района (не спрашивайте, я понятия не имею, что все это такое) фру Торкильдсен будут помогать по дому. Ясное дело, фру Торкильдсен, как и прежде с Кабельщиком, попыталась сделать вид, будто ни в какой помощи не нуждается, но, возможно припомнив, что с Кабельщиком все вышло удачно, она вскоре перестала упрямиться и согласилась на помощь по дому. Я счел эту идею блестящей. К тому же мне и самому помощь не помешала бы. По шерсти у меня давно пора хорошенько пройтись щеткой, а когда мне в последний раз стригли когти, я вообще позабыл. И я пообещал больше не кусаться.

Сегодня утром я проснулся от редкого у нас нынче звонка будильника.

– Сегодня Домработница придет, – это было первым, что сказала мне утром фру Торкильдсен.

Она приготовила себе одежду, но надела ее, лишь совершив внушительный утренний ритуал с газетой, кофе и хлебцами. Из шкафчика с холодом она вытащила большой мешок с коричными рогаликами и положила их размораживаться.

– Они будут в самый раз, Шлёпик, – сказала фру Торкильдсен, когда я предложил проверить, разморозились ли они, – к приходу Домработницы.

– Может, лучше все-таки на всякий случай проверить заранее?

Фру Торкильдсен рассмеялась. Дело было сделано. Мне дали рогалик. Я жевал его, а фру Торкильдсен с хитрой улыбкой наблюдала за мной.

– Ну как, съедобно?

– Когда лишь один съел, сложно сказать.

– Думаю, можно рискнуть, – сказала она, – Шеф так и поступил бы.

По мере того как приход загадочной Домработницы приближался, фру Торкильдсен делалась все беспокойнее. И ее беспокойство передалось мне. Фру Торкильдсен даже доктора Пилла смотреть была не в силах – включила было программу под названием Моя бывшая говорит, будто я приставал к нашей дочери, которая сбежала с любовником матери , но через пять минут вскочила и помчалась в очередной раз проверять, все ли в порядке. Все было в полном порядке, а времени до прихода Домработницы оставалось еще много.

Вот что странно: чем сильнее чего-то ждешь, чем дольше рисуешь в голове, как оно все произойдет, тем больше удивляешься, когда оно наконец происходит. Когда в дверь – наконец-то, наконец-то – позвонили, мы оба высоко подпрыгнули, но гавкнул только я. Фру Торкильдсен это не понравилось. И, что намного хуже, – Домработнице это понравилось еще меньше. И это еще слабо сказано.

Зачем вообще устраиваться на такую ответственную работу, если страдаешь предрассудками, заставляющими тебя бояться собак? Просунув морду между ног фру Торкильдсен, я едва успел разглядеть Домработницу – маленькую женщину, темноволосую и темноглазую, с лицом, искривленным от страха. Но вообще фру Торкильдсен едва дверь открыть успела, как Домработница уже развернулась, быстро сбежала по ступенькам и, остановившись чуть поодаль на дороге, без малейшего смущения заорала на всю округу:

– Моя бояться собаков! Бояться собаков!

– Ох, простите! – воскликнула фру Торкильдсен, словно она была в чем-то виновата. – Подождите-ка!

Она прикрыла дверь и попросила меня сесть. Да запросто. Я уселся как приклеенный.

– Придется тебе, Шлёпик, в спальне побыть. Домработница боится собак.

– Это ловушка, – сказал я, – Домработница хочет устранить меня и спокойно вас ограбить. Я слыхал о таких случаях.

– Думаю, надо рискнуть. Отдохни, тебе только полезно будет.

– Ну что ж, – проговорил я, – в следующий раз, когда с вами кто-то обойдется несправедливо, не жалуйтесь.

И обошлись с ней правда несправедливо. Та фру Торкильдсен, которая спустя вечность пришла освободить меня из заточения, была совершенно непохожей на ту, что меня там заперла. Из нее словно выпустили воздух. Беспокойство ее улетучилось, движения были вялыми и медленными. Она молчала.

– Как все прошло? – поинтересовался я, хотя видел, что прошло все плохо.

Фру Торкильдсен мне не ответила. Она зашаркала на кухню, где стояла тележка – на прежнем месте, там же, где она стояла до прихода Домработницы. Фру Торкильдсен достала чашку и налила себе кофе.

– Представляешь, она от коричного рогалика отказалась, – сказала фру Торкильдсен.

Отказалась от рогалика? Разве существуют люди, которым не хочется рогаликов фру Торкильдсен? Да что же это за люди такие?

– Ей было некогда, – пояснила фру Торкильдсен, – и я с трудом понимала, что она говорит. Но белье она замечательно постирала, тут уж мне жаловаться не на что.