Мэри Монро - Время – река

Нада скрестила руки на груди.

– Тогда зачем вы раскапываете подробности этой истории?

– Видите ли, – начала Мия, стараясь не выдать истинную причину. – Кейт Уоткинс была удивительной женщиной. На меня произвели впечатление не только ее успехи в рыбалке нахлыстом, но та отвага, с которой она вдребезги разбила представление о том, что женщины не могут рыбачить. Она, так же как Амелия Эрхарт [29], сокрушила мешавшие женщинам преграды. Как же не восхищаться ею?

Нада прищурилась:

– Мне кажется, что ваши изыскания вызваны далеко не одним лишь восхищением.

Мия фыркнула и опустила глаза.

– Вы – отличный репортер, вы знаете об этом?

– Бесспорно.

Мия вздохнула:

– Не могу с уверенностью сказать, почему это так важно для меня. И это правда. Сначала мне было интересно, я как будто разгадывала головоломку, чтобы убить время. Но чем больше я слышала и читала о ней, тем глубже я копала и тем больше нестыковок было в этих россказнях. В какой‑то момент это стало касаться меня лично. Я считала Кейт кем‑то вроде наставницы и образца для подражания. Ее слова вдохновляют меня, а ее решения напоминают мне о том, как я могла бы построить свою жизнь. Инстинктивно я понимаю, что обязана ей. Белла сказала, чтобы я не мутила воду, но я ничего не могу с собой поделать и думаю о том, что ее репутация была запятнана. Если я хотя бы не попытаюсь узнать правду… – Мия пожала плечами. – Кто еще это сделает? Ведь именно так и поступает репортер. Он копает глубже, чтобы найти подробности, из которых складывается полная картина. Для меня эта история очень важна. И это чудесная история. Но мы же не знаем, что случилось на самом деле, разве не так? Все, что известно, – всего лишь слухи и домыслы. Боже мой, Нада, Филип Пейс сказал мне, что Кейт никогда никого не убивала. Что все это ложь! Возможно ли? Разве вы, репортеры, не должны докапываться до истинных фактов?

– Я полагала, что этим занимаетесь вы.

– Я едва лишь коснулась поверхности. Здесь какая‑то тайна, и я пытаюсь распутать этот клубок.

Мия подошла к столу и села, положив на стол лист чистой белой бумаги. Она открыла сумочку и вытащила из нее ручку. Тем временем Нада подошла и села у нее за спиной.

Мия задумчиво постучала карандашом по бумаге.

– Человек невиновен, пока его вина не доказана в установленном законом порядке. Насколько мне известно, в нашей стране мы по‑прежнему руководствуемся этим положением, не так ли? Итак, вы знаете, кого якобы убила Кейт?

– Кого‑то из жителей города. Своего любовника. Как бишь его звали? Делане? Дарси? Нет, фамилия была похожа на французскую. Давай, думай…

– Сначала я думала, что она убила Лоренса Дэвидсона.

– Слава богу, нет. Он был убит во время Первой мировой войны. Все об этом знают. – Нада хрустнула пальцами. – Деланси. Вот как была его фамилия. Он принадлежал к высшему свету Нью‑Йорка.

Мия записала его фамилию в записную книжку.

– Когда умер этот Деланси?

– Я не знаю точно. Вероятно, раньше тысяча девяьсот тридцатого года. После чего Кейт переехала жить в хижину.

– Но ведь это отнюдь не означает, что она совершила убийство – или, скорее, что убийство якобы имело место. – Мия разгладила листок бумаги и начала рисовать таблицу. – Я хочу начать с временной шкалы. Тогда мы сможем понять, что нужно сделать для того, чтобы говорить о чем‑то уверенно. Потом я смогу отсеять то, что является только слухами. Так, давайте начнем с Кейт. Она родилась в тысяча девятисотом году, что означает, что ее первая статья была напечатана, когда ей было лет двадцать пять.

– Двадцать пять, – сказала Нада, проверив дату опубликованной статьи.

– Нам известно, что она лишилась дома после краха фондовой биржи, то есть в тысяча девятьсот двадцать девятом году. – В голове крутилось какое‑то воспоминание. – Минутку… – Мия вытащила записную книжку и пролистала страницы с записями из библиотеки. – Вот оно. Уолтер Уоткинс умер тоже в тысяча девятьсот двадцать девятом году. – Она постучала карандашом по бумаге. – Интересно, в каком месяце.

– Это довольно легко проверить.

– Та‑ак… Она лишилась дома и, должно быть, сохранила немного земли и хижину, чтобы было где жить. Белла унаследовала около восьмидесяти акров. По всей вероятности, ей некуда было больше идти. Наверное, это можно расценивать не как желание уединиться, а как практичное решение. Возможно, после скандала с расследованием убийства она также чувствовала, что ее травят пресса и горожане.