Томми Байер - Аквариум

Но сейчас я не боюсь, как тогда, что с тобой что-то может произойти. Вероятно, ты едешь и не видишь поблизости ни одного Интернет-кафе. Вот и все. Надеюсь, ты скоро снова появишься, по крайней мере на экране компьютера. Посылаю тебе свои добрые мысли, если тебе нужно утешение, и знай — я хочу тебя, пусть тебя это порадует. Джун».

Во Флоренции я не искал Интернет-кафе и написал ей только в последний день, случайно на него наткнувшись. Потребности писать я тоже не ощущал. Действие моих мантр оказалось чересчур сильным: «один, один, один».

«Барри, вот и все. Завтра его привезут сюда, и моя жизнь изменится. Не знаю, как и когда мы сможем поговорить, но, насколько мне известно, в компьютерах Калим не силен и вряд ли сможет нас застукать. Думаю, в реальном времени мы будем общаться, когда он спит, а по электронной почте — в любое время. Если бы мне только удалось удержать твои глаза. Это моя защита, а может, и настоящая жизнь. Я боюсь и чувствую себя крошечной. Надеюсь, ты скоро вернешься из Флоренции и хоть чуть-чуть утешишь меня. Напишу, как только выберу момент. Джун».

Я чувствовал себя слишком усталым, чтобы отвечать сразу же, и потом, на следующий же день я собирался наладить видеоизображение. Перед тем как лечь, снова бросил взгляд в сияющие окна «аквариума». Это было так просто и хорошо, словно Джун все еще была там вместе со своим инвалидным креслом.

Программное обеспечение оказалось ни при чем. После перезагрузки экран остался черным. Тогда я надел рабочий комбинезон и кепку и попытался вспомнить, где оставил свой «опель-корсу».

У здания, где располагался мой «офис», имелся только парадный вход. Я не смотрел вверх, торопясь закрыть за собой дверь и, по возможности, незаметно проскочить внутрь. В надежде, что именно в этот момент она в окно не смотрит.

На клавиатуре лежало письмо. Компьютер не подавал признаков жизни — ничего удивительного, что у меня не было изображения. Я вскрыл конверт: записка от владельца, сообщавшая, что на несколько часов отключат электричество. Дата вчерашняя. Что этот тип забыл в моем «офисе»?

Я включил компьютер — электричество уже дали — и подошел к окну.

Калим сидел в инвалидном кресле и читал. Джун не было видно. У него были длинные черные волосы, резкие черты лица и, как я себе и представлял, смуглая кожа. Красивый мужчина. Его тело, очерченное мягкими линиями, насколько я мог видеть, было сложено пропорционально, вот уж точно — ни грамма лишнего жира. Я дал бы ему лет тридцать пять.

Вошла Джун со стаканом воды и тарелкой фруктов в руках: яблоко, очищенный апельсин и виноград. Поставила все это на журнальный столик и подвинула к нему кресло, чтобы Калим мог дотянуться, если захочет. Он даже не поднял головы, продолжая читать, и, как мне показалось, вообще ничего ей не сказал. Она постояла немного рядом с ним, потом отошла к письменному столу.

Мне сразу все стало ясно: она — служанка, живой робот. Будь у меня винтовка, я бы легко его подстрелил. Ведь можно было бы выстрелить несколько раз подряд, не опасаясь, что он убежит.

Камеры работали, и когда я запустил «Токер», имя Джун замерцало в окне. В углу экрана я видел ее: она сидела за компьютером.

Барри. Итак, я снова дома.

Джун. Я почувствовала. Несколько минут назад мне вдруг стало гораздо лучше. Твои глаза, твоя близость. Страшно рада. У тебя все в порядке?

Барр и. Да. Прости, что долго не писал. Слишком много проблем с самим собой и с тенями прошлого. Не сразу нашел Интернет-кафе, правда, по-настоящему и не искал.

Джун. Все в порядке. Самое главное — ты жив, ты снова здесь и все еще мой друг.

Барри. Больше. Гораздо больше, чем тебе бы хотелось.

Джун. Знаю.

Барри. Он там?

Джун. Да.

Барри. И как?

Джун. Дерьмо.

Барри. Я имею в виду твои чувства к нему.

Джун. С трудом подавляю презрение. Но забочусь о нем. Как медсестра или что-нибудь в этом роде. Сажаю на унитаз, расстегиваю брюки, приношу то одно, то другое. Он, правда, не замечает меня, за что я ему признательна.

Барри. Ты его презираешь?

Джун. Смешно, правда? Раньше я не испытывала по отношению к нему ничего подобного, только ощущала его презрение ко мне, а теперь все наоборот. И это тоже нехорошо.

Барри. Ты прекрасно знаешь, что можешь уйти от него в любой момент — нужно лишь решиться. У него нет на тебя никаких прав, и ты не обязана о нем заботиться.

Джун. Ошибаешься.

Барри. Это ты ошибаешься.

Джун. Интересно, наша с тобой переписка сохраняется в памяти компьютера?