Томми Байер - Аквариум

— Вот, значит, как, — с трудом проговорила она.

— Да, — подтвердил я.

Дальше события стали развиваться очень быстро. Микширование еще не было закончено, а Сибилла уже съехала к какой-то коллеге, забрав из квартиры все, что могло бы напомнить мне о ней. Одежду, книги, посуду, диски, скатерти, даже коробку с фотографиями, заменявшую нам альбомы. Она не оставила мне ни одной своей фотографии. Вырвала себя из нашего общего быта. Вернувшись домой следующей ночью, я увидел на кухонном столе ее ключ. Вот и конец. Одиннадцать лет.

Однако я чувствовал себя превосходно. Несмотря на то что меня шатало и подташнивало, или я вдруг мог грохнуться в обморок, — ведь я ничего не ел, пил только кофе и снова начал курить, — я знал совершенно точно: все было правильно, и лучше бы это случилось давным-давно. Я жалел Сибиллу, но был уверен: злость ее будет сильнее боли и смягчит удар своего рода удовлетворением от сознания собственной правоты.

Итак, в студии Шейри больше не появилась. Она уехала домой, не сказав ни слова. Я думал о том, что ей, наверное, стыдно передо мной и Карелом и она больше не захочет меня видеть. Но ведь она спасла меня. И я хотел сказать ей об этом.

У продюсера я раздобыл адрес Шейри. Оказалось, она живет неподалеку от Хайльбронна, в местечке под названием Виддерн, ее брат был музыкантом одной из популярных групп — таким образом она и попала в поле зрения продюсера.

— Вообще-то хорошо она поет только в душе, — вынес приговор продюсер.

— Она просто хорошо поет, — уточнил я. — Если захочет, сможет достичь очень многого.

Продюсер с сомнением покачал головой и возразил:

— Она ничего не хочет.

Теперь у меня было все, что нужно, даже номер телефона, и я собрался сейчас же идти к Карелу в контору, чтобы объявить ему, что следующую запись придется проводить без меня, но вдруг увидел, что он стоит рядом со мной и, растерянно качая головой, говорит:

— Подойди-ка на минутку. Сюда, к факсу.

Четыре дня спустя я уже не был совладельцем преуспевающей студии звукозаписи, хотя по-прежнему оставался управляющим, зато у меня появлялись приличные деньги на счете, а также акции купившей нас киностудии.

Когда бледный от возбуждения Карел сообщил мне об этом предложении, я тут же согласился. Уникальный шанс. Мы разом сбрасывали груз ответственности, оставаясь на высших менеджерских должностях при хорошей зарплате, и к тому же получали надежные акции. Теперь мы смело могли показать весело вздернутый вверх средний палец всем банкам, дурачившим нас на протяжении двенадцати лет.

Все переговоры я провел на автопилоте и примерно так же обошел нотариальные конторы, комитеты по регистрации сделок и банки — потому что все время думал о Шейри. Хотелось к ней поехать. Поговорить. Теперь все было по-другому. Я был свободен.

На стоянке перед фирмой проката машин стоял темно-зеленый «ягуар», который мне очень понравился, но я взял себя в руки и выбрал «мерседес». Я ведь ничего не знал о Шейри: она вполне могла воспринять «ягуар» как желание похвастаться.

— Могу я к тебе приехать? — спросил я ее по телефону и после недолгого колебания, повергшего меня в панику, услышал короткое «да».

Дверь покосившегося от ветра домика открыла пухленькая женщина с гладко зачесанными седыми волосами. Проходя через дверь, она пригнулась, хотя низкая дверь была все же выше ее.

— Вы из Берлина? Санди сейчас придет.

Ожидая Санди, мы разговорились с женщиной.

Аннергет, так звали мать Шейри, мне сразу понравилась. Я ей, видимо, тоже, поэтому мы смеялись, болтали и жевали бутерброды с редиской, запивая их белым вином, которое она налила мне в бокал, не спрашивая. Тут вернулась Шейри: сначала послышался шум мотоцикла, она подъехала к дому и еще с улицы крикнула:

— Мама! Барри!

Я вскочил со стула и в три прыжка оказался у двери.

Сняв шлем, она застенчиво и немного официально протянула мне руку, не поднимая глаз.

— Сначала я сомневалась, — сказала она, — но теперь думаю — здорово, что ты приехал.

— Здорово?

— Да, здорово.

— Есть будете? — спросила Аннергет из гостиной.

Шейри посмотрела на меня и покачала головой.

— Нет, мне хочется куда-нибудь поехать, — произнесла она и прошла в дом. — Привет, мама.

Я пошел за ней и остановился перед лестницей. Вдруг ощутив себя чужеродным телом в их тесном мирке, я не мог сообразить, как себя вести.

Шейри захотела пойти искупаться. В направлении Ягстхаузена находилось небольшое водохранилище. Я признался, что не взял с собой плавок, но она меня успокоила: «Там это необязательно», — и ушла наверх, в свою комнату, переодеваться. Аннергет что-то делала на кухне. Отныне я принадлежал ее дочери.