Анатолий Дроздов - Реваншист. Окончательный вариант

- Это не правильно, - покрутила она головой. - Стихи не мои.

- После перевода станут твоими.

- Но...

- Мы их, что, украли? И вообще. Как ты видишь свое будущее? Собираешься жизнь работать в прессовом корпусе?

- Нет! - покрутила она головой. - Окончу университет, устроюсь в редакцию или издательство.

- А тебя там ждут? В редакциях и издательствах работают блатные. Чьи-то жены, дочки или любовницы. Поэтому бери стихи и неси в журнал. Дам совет: говори по-белорусски. Там это любят. Если стихи напечатают, напишу еще. Отнесешь в издательство. Выйдут книгой - вступишь в Союз писателей.

- Я?

- Я уже вступил. Члену Союза устроиться на работу гораздо проще. Но нам это не нужно. Я хочу, чтобы ты помогала мне. Гонораров нам хватит на двоих - с избытком. Согласна?

- Сережа! - она чмокнула меня в губы. - Ты у меня такой... Согласна, конечно. Хотя страшно.

- Волков бояться - в лес не ходить. Мы с тобой и не то преодолели.

- Ага! - засмеялась она. - Как вспомню хозяйку-пьяницу... Как она требовала еще денег и грозилась нас выгнать. А ты ее вытолкал и велел больше не появляться. Я боялась, что она вернется с милицией.

- Она ее боялась.

- Все ты знаешь! - она потерлась носом о мою шею. - О чем вы с Александром Ивановичем договорились?

- Он придет завтра вечером. Там и решим.

- Мне он понравился.

- Еще бы! Подкупил тебя французскими духами. Хитрый!

- Ничего не подкупил! - обиделась Лиля. - Я поначалу брать не хотела. Но он все рассказал...

- Документы показывал?

Она мотнула головой.

- Я же говорил: хитрый. Хотя его можно понять.

- Пойми, Сережа! - попросила Лиля. - Пожалуйста!

Пойму, конечно. Прекрасно знаю, что нужно моему внезапно приобретенному папаше. Страшно на склоне лет остаться одному. В том времени я через это прошел. Пусть хоть Александру Ивановичу повезет. Человек он, судя по всему, неплохой, хотя и не ангел, конечно. Как и я...

13.

Александр Иванович приехал назавтра с бутылкой коньяка и тортом. Мы посидели, поговорили. Без особой душевности, но по-дружески. Я рассказал о себе.

- Хватка у тебя моя! - заключил отец. - За год в знаменитости пробился. Горжусь! Всем расскажу, какой у меня сын. Вот что, ребята. Как смотрите, если я переберусь к вам поближе?

- Это как? - спросил я.

- Продам дом в Речице и куплю другой в пригороде Минска.

- Почему не в самом городе?

- Сложно, - махнул он рукой. - Я узнавал. Напрописывали людей в этих домах, возись с ними потом. Да и участки крохотные. Я люблю простор.

- А дом в Речице купят?

- С руками оторвут! - усмехнулся он. - Таких, чтоб с удобствами, мало, а деньги у людей есть - нефтяники. У нас дома стоят дороже, чем в Минске. Еще и выиграю.

- Работе не помешает?

- Кончилась моя работа, - ответил он. - У меня северный стаж, с ним на пенсию выходят в пятьдесят. Получать буду сто семьдесят рублей - северная надбавка. Можно и не работать, но я что-нибудь найду. Не привык сидеть, сложа руки. Рублей триста в месяц, думаю, будет.

Я только головой покрутил. Триста рублей в месяц - большие деньги по нынешним временам. Мало, кто получает больше. Академики, профессора, крупные партийные чиновники... Отдельные представители литературы и искусства тоже.

- Будем рады! - сказал я.

Отец заулыбался. Переночевав у нас, он уехал. А я, отправив 'Экстрасенса' в Москву, сел за стихи. Покопавшись в памяти, выбрал с десяток. Лиля перевела их на белорусский язык. Получилось неплохо. Она отнесла подборку в 'Маладосць'. Вернулась радостной.

- Меня попросили почитать, - рассказывала за ужином. - Потом повели к главному редактору. Ему тоже читала. А они все: 'Талент! Талент!'. Прямо неловко...

Я пожал плечами. Ничего удивительного в том, что Лилю приняли восторженно, нет. В ней распознали свою. Во-первых, стихи я отобрал соответствующие: о любви к Родине, деревне, природе. Во-вторых, биография у супруги типичная для молодого белорусского поэта. Детство в деревне, филфак университета, стихи... Со временем даже термин появится - 'филологическая поэзия'. Это о мальчиках и девочках, шагнувших в литературу со студенческой скамьи. Раннее признание сыграет в их жизни дурную роль. Поэту, как и прозаику, необходим жизненный опыт. А где он у вчерашних студентов? Вот и будут мучиться, понимая, что небольшой запас исчерпан. Кто-то ударится в формализм, кто-то запьет, кто-то покончит с собой. Литература - вещь жестокая.

- Это надо отпраздновать! - сказал я...

В конце октября я отправился в Москву получать премию. Дипломы, нагрудные знаки и конверты с деньгами нам вручал в здании ЦК ВЛКСМ первый секретарь Тяжельников. Перед этим лауреатов попросили расписаться в ведомости. Не жалко. Пусть премия и невелика - всего 2500 рублей, но для этого времени это деньги. Еще более ценен статус лауреата. С ним легче открывать двери в редакции и издательства. Это немедленно подтвердилось. На банкете в честь награжденных ко мне подошел немолодой мужчина с открытыми залысинами над высоким лбом.