Алексей Радов - Smoking kills

Директор Тиб не собирался со дня на день оставить расположение подчиненных, относился к ним с тщетным позерством, чтобы не спрашивали, куда повезут материал, что получат. Такая позиция находила отклик в них. Можно было рассчитывать на уныние с прощением, или поглядывать по сторонам, желая получить указания до конца дня, в данном случае утра. На выезд решил взять только единственную девушку. Ничего про нее даже не знал, видел один раз, она красила флюоресцентом побелку рядом с окном, там ее и подхватил, влеча вниз, где избиратель был готов разорвать сковавший переносной терем.

Кто его поймал, уже жалел, стирая форменную тужурку. Где они берут этих людей, что потоком нескончаемо не дают ему видеть ее, или отличного работника ада, на день этот, когда сделка была ожидаема, взявшего направление в другой блок, можно и заглянуть, узнать, зачем новая обработка на сигналах, когда она реагирует на собственные удары о кованную обивку. Им было комфортно, но не проехав и половину искомого расстояния, отправил сотрудницу обратно, она спала на слезы, вбила ногой коврик пассажира. Смяв направление, хотела ударить, но этика возобладала. Вспоминал это всю дорогу, жалея о поспешных выводах, войдет в курс.

Покупателей вычленил разом, оба нервничали, жалели о согласии. Для чего им такой товар, прибавить, в отличном состоянии, лучше не знать, тогда будет и возвращение до работы, где впрочем, ничего не напомнит, о неизвестном создании, мелькающем в электродном железе, приятно туманен, а не бел. Пересчитывая банкноты, он не мог и представить, что через пять часов будет находиться без них, в трубе, пропускающей почти пересохший поток реки, имевшей дорожное название, там никто не начнет и спрашивать о сданных выше отчетах, готовности к опытам по размножению в искусной кабине, где по сведениям работника, легко можно провести второй медовой на деревянную, не на деревянные, вставляла та же, что, надеялся, уже выполняет оговоренные обязанности.

— Не надо мне ничего предлагать, я продаю самые свежие киви, своя теплица, утепленная на период холодного фронта, что останется здесь надолго и заманит в квартиры, комнаты, загородные поселки, — пытались им объяснить на переезде сотрудники агрокомплекса. Звали на постоянную работу к себе, на подсобное, шли в оборону, обещали написать жалобы, о них и не прознают.

Через десять часов его заметят на аттракционах, со спутницей моложе, не будет прятать не свои глаза, словно нечто поразило в естество, что быть то может, возьмутся угадывать они, или оставят при своих, направятся прочь, или отойдут на время, раскинут сети, переменят настроение, им все ни по чем.

Помнился Тиб, негативно берущий взаймы и падающий в объятия врагов, готовых порвать на клочки, но не получивших команды. Они хотели порвать с ним, бизнес шел бы под их началом, и было принято то решение, сочли правильным.

Страшные наверху, избиратели теряли внизу великолепие, привлекавшее на свету и не жадно настроенных обитателей, но им не перепадало и малости, крох со стола, плох, кого недолюбливала сама страна, ее дыхание перепаханной предками земли, но может решиться и он, чтобы присовокупить к изначальной данности лестные мнения о затраченных усилиях, тем более что условия были не такие, чтобы тяжело, и многим представлялось, немного совсем, и начнется лютое на что, нельзя заметить, в ажуре выгода продаж, и вместе не пожалели себя там, в подвальных экзиториях, где каждого пойманного избирателя можно было без труда просчитать на стоимость. Лобовое стекло дрогнуло, вгибаясь и вылетело с потрясающим свистом, тень, узнал ее, забрала водителя и понесла в сторону фруктовых садов.

Он вышел и пошел, наслаждаясь не скорым закатом. Равнина постепенно сходилась в правильную долину, где паслись тучные табуны. Не зная, в правильном ли направлении он движется, позвал путника с котомкой, тот отвечал, что да, вполне, за условным перевалом будут видны их первые строения. Избиратель, видимо все тот же самый, летал вверху, восстанавливая мощь. Ему и не нужен был данный экземпляр для понимания, род людей не благосклонен к ним, и не будет никогда, хотя зарекаться неуместно, паря. Видя это, Тиб пленительно ржал, предвкушая разнос подопечным, ни к чему толковому не потратившим битый день. Он мог и сам быть виновен в том, но не было никакой прыти в их жестоких розыгрышах над новичками, больных вначале недели и гремящих в почете на пятницу головах, связанных с ним общими задачами. В избирателях не было такой неприятности, восставали за справедливость, попранную финансовой несостоятельностью многих. Они влияли на взгляды, голос, конституцию. Одни на глазах росли, поднимали предметы, некоторые учились управлять.