Алексей Радов - Smoking kills

Препирательства осведомили о наступлении двенадцати. До начала пять часов, полных безоглядной всеядности. Я дам плов, не видя улов, но летом тепло, а казаны в городе не ставят, наше значит голодание, ржать хлебоконем, что сосед не чуял экивоки, их может и ряд быть, люди пьют соки, привет напал на человека после медитативного состояния, ягоды.

Глава жмурился от чрезмерного света ламп. Грозил позвать администрацию, придти с одного от большего. Реконструируя, что произошло после, кто припадал ниц, некоторые жили сто двадцать на бывшем погосте. Гостеприимство и вежливость принимали синонимичные обличил, прима ставила нежность, напротив глава драл приличия. Кичем заверчено, чтобы развернуть градусов на семь, по транспартиру русский, и первый блекло плачущий день. Влекло их в гостиную плясками, яростью злобы, там лики перемежались с отработкой зазнобы. Явиться всеми плохими героями и ломая наледь рыбой на безмозглость, ровные повесы вели счет безвыходным ситуациями, когда звали обождать, или не играя, обняться. Проснуться, стать своим в компаниях на расстоянии, всем разом, глава не мог, а деньги не вызвали ажиотации, что дают было в памяти с лихом, и он наслаждался их наговором на аргументы, надо заставить заменить кресла в зале, платят за опахала и далее без визга с зарисовок, тоже требует над собой роботы.

Глава недобро оглядел набившихся в комнату. Они были хороши, но не очень, шаря миром всем подраться и выйти прочь из театра, где лучше всего рекомендовали быть частью цельной среды, не распоясанной, близкой по духу. Шалила парочка в самом конце, тянули жребий, кто заменит антрепренера. Свора привлекала, но отталкивала теша антуражность сборища. Хотели вычленить достойных и им раздать никчемные деньги, что поможет закупиться на вечернем развале. Отступить и упасть, гнетя жалкий вид своих собратьев, нашедших в трагике верность идеальным клевретам, на лимузинах отбывающих развлекать надежных, решали правильно, но ждали тлетворно расхолаживая мнимых заботливых.

Шли «Рамки детектора», люди боролись против, выступали с транспарантами на которых отчетливо было видно, они не пойдут на компромисс. Не всем было свойственно жалеть о плакальщиках, напитанных падалью в темноте невзрачных парков. На все случаи из будущего светилось полдничным небом, где тонны света стремились благом на готовых, но явное поражение в правах в эпицентре знаковых проектов рихтовало комикс по десятибалльной шкале авторитарности, эгалитарность зашкаливала, не советуя протерявшим истинное мгновение вечности отбиться от назойливых, хватавших пришедших за руки. Событие могло стать судьбоносным, и свистящие не были врагами во тьме, хотя их отвращение дегуманизировало пошлую философию.

— Мы по одну сторону принятия крещения в виде разлома тектоники, блока на подлость размерного хлеста. Раскидайте, что привез и начните выполнять обязанности, они влекут, призывая к покорности, но мы стоим не на Калке, чтобы иго раболепства чудилось отторженным и растревожено тыря в железистый настил, трубить к атаке на голодных отношениями.

Глава совета медлил, тянул лыбу, журил подозревающих латентный оговор. Ведущие актрисы томительно нежились, гладко срывая разнос. Злобный просил слова, но не настаивал, время полетов не на своем месте, для чего и встали рядом, насупившись, не щадя и партнеров. Пометавшись, и отказ в удовольствии побить негодяев, мешающих ровному течению трудодня, он занял оборонительную позицию, оскорбив некоторых корыстью, приспустя правый манжет, отбирал, кто с ними, а кому правильнее забрать гражданский костюм и искать других ответчиков для огрызений. Постановка принадлежала группе напуганных срывом спонсоров, они протестовали, в надежде на гешефт. Развернуться с точки преткновения, сизо млеть с апломбом на первый план, шариться в карманах, сбивая с понталыку, все было за них, ничто не обеспечивало его комфорт против злевших на дрожжах компаньонов. Метаясь, точно ослабленный баронет, лечивший дыханием нахлынувший мор, глава стучал по воздуху колокольчиком, что дезавуировало особо ретивых.

— Прислушайтесь к друзьям, здесь хватит на недели четыре, не шикуя по карте, приторно хмуро отнекиваясь от преследующих импрессарио.

— Не имеете права выступать тут подобно софокловой богине, держать на проводе, оголив извечные несуразицы. Мы и люди справа не даем согласия. Ищите, кто проще принял долг и так озабочен симпатией, — кричала самая активная, вбивая гроздьями виноград во фруктовое блюдо.