Алексей Радов - Smoking kills

Ей не приходится перебирать те же нечастые пленительные встречи, опираясь на корреспонденцию, не переживает, хотя утверждает, что очень, и без него нет свободы. Поцелуи исподволь, зависть временно одиноких, объятия после разлуки, выявленная за тучами полярная. Двое хотят больше, чем быть единым, но ей розданы гуляния, ему защита общего блага. Первая встреча на пересечении скоростных дорог, горящие взгляды, нежащие прибившуюся к зрителям породистым щенком играющую психику. Имена, что дал ей первой звенящей ночью, перебирал, не забывая просматривать с поста безликую местность на предмет крадущихся звуков, возвещающих прилет избирателей. Красота ее оружие в беззащитной гурьбе подруг и лихих наставников. Ему шли сапоги, намотавшие километры на нервы и вбившие в землю победоносные заявления, щедро данные на старте выполнения трудовых соглашений.

Пора было идти прочь, чтобы отговориться перед начальством, не видел, не знает, добрался в свою очередь. Почему отрицают они возможность уничтожения всех избирателей, потребуется не столь значительные вливания. По одному члены отряда брели прочь, иногда оглядываясь на гнездо, в восторге, что уходят.

Они тянулись вверх, ловя лучи. Их ровные, дышащие прохладным теплом листья таили отдых от будней. Никто не заходил уже неделю, и растения не звонко шумели, делясь впечатлениями от соприкосновения кажется более съедобных чем начавшие зреть твердые сочные плоды, листьев. Лето было несчастливо дождливым, частые раскатистые грозы приносили молнии, освещавшие ряды одинаковых хитросплетений листоножек с пятнами самых красивых цветов. Служитель проник незаметно, не тревожа покоя их прямостояния. Принес немного дополнительной рассады, значит была досада, что урожай получится меньше запланированного в искрящемся марте, когда первые проклюнулись на еще замороженном балконе в домашний городской смог.

Он сменил воду в теплых, пропитанных сытостью своей еды ладьях. Подсыпал горстями удобрения. В третьей гряде, где были первые посаженные, живо отреагировали высокие, покачивая спелыми ранними малышами. Должны вернуться те, кто ходил на равнину, дня два тому разгорелось сражение, и не все вернутся и будут ждать окрошки на деревянных скамьях резных беседок. Он собирал в красивую корзину плоды, с лаской отрезая их, складывая, чтобы не повредить идущий от плодов ароматный живой воздух. Они были известны, и дело не в сорте, не в заботливо собранных и сложенных в лучшее место в доме семенах, а в доброте, с которой служитель занимался ими. Тень была густой, почти непролазной, но устройство парника заставляло их быстро расти. Он специально не заходил три лишних дня, чтобы увидеть, как на глазах увеличиваются цветы, открываются завязи. Чудо хотел поделить с ним Вреж, но опоздал, и ждал приглашения войти, условлено хмыкая. Вреж забирал небольшую котомку, у него по рассказам были подруги, что очень любили все свежее. Похоже, не обман, хотя иногда служитель видел, что приезжий предвкушает насладиться дарами природы сам, скрасить грех мясоедства, без которого, он не должен бы выглядеть столь спортивным. Тот отрицал не сказанные обвинения, потупясь расценивая игру солнца на дорожках.

За ними раздались крики, ругань, удары, нецензурщина. В парник просунулась голова в маске, потребовала дать ей все, что собрали. В руках человека нечто блеснуло опасно. Вреж жестами отказался, скрывшись за раскидистыми листами растений. Служитель согласился, нападения были не часты, не более двух за месяц, и обычно ко времени сбора, так что не подозревать в этом своих нет возможности. Кощунство лишать уставших от похода людей рекреации витаминами, но спорить с блеснувшим не хотелось, один раз на отказ отдать урожай расстреляли деревья, другой зло посматривали, похоже, в нападениях были замешаны если не все, то очень многие, и разочарование их могло навредить безмятежному отдыху после садовых работ.

— А наша доблесть в чем, — спрашивала супруга. — Они могли ввести охрану, им нет дел до твоих затруднений. Не стоит жаловаться, смотрят точно на обворованных, будто мы сами. Страна такая, — она жестко тыкала в карту мира по Шетландским островам. — Есть спорные территории, давай переберемся на край земли, где твои таланты оценят уважительно, а не легкими кивками и панибратством хлопков по спинам.

— Куда мы? У нас здесь все что только можно наше. Нельзя оставить родной край в трудные десять, кто заменит, разве отнесется по совести, продолжит работать по заданным лекалам, сама знаешь, не получится, а друзья обвинять будут опять не гибкое руководство. Не имеем права решить сами, — похожие паттерны вызубренных фраз отбивали мечты об отъезде в райские веси. Было, что звал судить тех, с кем работал, и они веселились над несбыточными предложениями, оставить нехитрый скарб на них, и отбыть в солнечные государства, где оплата пропорциональна сделанному и по выходным можно танцевать в своих владениях, встречая одобрение проезжающих.