Лорен Вайсбергер - Игра на вылет

– Моник – фрилансер, одевала кучу знаменитостей. Так случилось, что она уже была в Майами на этой неделе, приехала на съемки для «Харперс Базар», – сказал Джейк, прокручивая свой рабочий «Блэкберри». – «Найк» дал мне письменное разрешение на ребрендинг, и рано утром оттуда прислали некоторые варианты. Нам позволено поиграть с цветом ради лучшей рекламы. Моник ждет тебя на примерку.

Джейк распахнул дверь раздевалки.

– Иди, – приказал Тодд. – И делай, что она говорит.

Чарли показала охране свое удостоверение и вошла в раздевалку, куда никому, кроме теннисистов – ни тренерам, ни физиотерапевтам, ни друзьям, – не позволено было входить. Интересно, как это удалось Моник.

– Шарлотт? Я Моник. Да, вижу, что вы действительно такая высокая, как говорили. Я не поверила.

– Кому не поверили? – спросила Чарли.

Моник заняла полраздевалки: портативная стойка для одежды, забитая толстовками с капюшонами, спортивными штанами, теннисными платьями, юбками, топами и футболками, раскладной столик с ворохом трусов, спортивных бюстгальтеров, носков и различных головных повязок и напульсников. Что самое странное – все было черным.

– Вашему тренеру. Брату. Википедии. Метр восемьдесят два? В наши дни даже модели редко такие высокие. Но не волнуйтесь, я привезла нужный размер.

Моник, наконец, встала. На первый взгляд она казалась удивительно неопрятной, но, приглядевшись, Чарли заметила, что весь ее облик, граничащий с видом бездомной, был тщательно продуман: платиновые волосы по пояс с пятью сантиметрами черных корней, шелковые черные шаровары с резинкой на талии и лодыжках, спутанный клубок ожерелий из серебра, золота и кожи; мужская майка под обтрепанной мотоциклетной курткой, ботинки из змеиной кожи на толстом каблуке, которые, как ни странно, уместно смотрелись бы и на проститутке, и на скромной пожилой даме. Гвоздем программы было платиновое кольцо на четыре пальца в виде знака бесконечности, инкрустированное сверкающими камнями; таким образом, для выполнения даже самых простых действий оставалась только правая рука и большой палец левой.

– Я спортсменка, а не модель, – сказала Чарли, стараясь держаться спокойно. – Кроме того, в «Найк» меня измерили с точностью до миллиметра. Они знают мои размеры.

Моник рассмеялась. Не любезно.

– Ну, что поделаешь, спешка. Вчерашние поцелуи с Марко Вальехо изменили график вашего преображения, поэтому придется сделать все возможное в кратчайшие сроки. Сейчас быстро сообразим что-нибудь для матча в Ки-Бискейн, а затем – где вы в следующий раз? В Акапулько? – сделаем все как положено.

У Чарли было так много возражений, что она даже не знала, с чего начать.

– Сообразим что-нибудь?..

– Идите сюда, у нас мало времени. Разве вы не должны, типа, загружаться углеводами в восемь?

– Завтрак? Да, мне надо поспешить. – Чарли подошла поближе к стойке с одеждой. – Почему все черное?

– Воины носят черное, – заметила Моник, не оборачиваясь. Она подбирала топ к юбке.

– Я вообще-то предпочитаю платья, – сопротивлялась Чарли. – Я отвлекаюсь, когда футболка крутится в поясе при подаче.

– Хм… – равнодушно протянула Моник, – не много разнообразия в теннисной одежде, правда? Вот, я хочу, чтобы вы примерили. – Она протянула ей относительно безобидные на вид черный топ на бретельках и прямую юбку.

– Никто не носит на корте черный, – проговорила Чарли, чувствуя, как нарастает паника. – Это теннис, а не ночной клуб.

– Примерьте, – твердо повторила Моник.

Чарли разделась догола и выпрямилась: спина прямая, плечи отведены назад, сильная, гордая и уверенная в себе. Она надеялась, что новому стилисту станет хоть немного неловко, но Моник ничуть не смутилась. Она медленно провела взглядом от ног Чарли к ее лицу, невозмутимо разглядывая каждый сантиметр обнаженного тела.

– Прекрасно, – объявила Моник после долгой паузы, в течение которой Чарли с раздражением поняла, что испытывает чувство неловкости. – Правда, гораздо лучше, чем все эти голодающие модели. Красивый живот, настоящие сиськи, плавные изгибы бедер. Некоторые сказали бы, что бедра слишком мощные, но вам идет. А за такую задницу вообще можно умереть. Как это у вас получается так высоко ее держать?

Чарли почувствовала, как запылали щеки.

– Не могу решить, расцеловать вас или ударить. Хочется и то, и другое.

Моник откинула голову и зашлась заразительным смехом.

– Значит, я делаю правильно. Просто доверьтесь мне, ладно? Вас ждет успех.