Она умерила бурный прилив веселости и спросила вполне серьезным тоном:
— Но если миссис Коллинз ничего не знала о смерти моего мужа и хотела соединиться с ним навек, почему ж ее до сих пор здесь нет?
— А это, мадам, я еще не успел вам рассказать. Сегодня ночью миссис Коллинз умерла во сне в Train bleu. Сердце. В Сен-Рафаэле они вынесли ее тело из поезда.
Мадам Мондрагон кивнула глубокомысленно.
— Значит, он все-таки есть.
— Кто «он»?
— Бог, — отвечала мадам Мондрагон, — он уберег миссис Коллинз от большого горя, он дал ей возможность быть счастливой до последнего вздоха.
Она закрыла шкаф и снова села.
— Ну конечно же, она любила моего мужа. И все эти женщины любили моего мужа. Что правда, то правда, рисовать он не умел. Он и вообще был глуп, мосье Руайан, немыслимо глуп. Он ровным счетом ничего не умел. Он умел только одно: осчастливить женщину. И вот, когда мосье Аласян случайно узнал, как счастлива с Пьером я, это произвело на него огромное впечатление. А человек он очень умный. Вот потому что он такой умный, он и сделал моему мужу то самое предложение.
— Какое предложение, черт побери?! Прошу прощения.
Движением руки мадам Мондрагон дала мне понять, что я прощен.
— Все очень просто. «Вы явно женский кумир, — сказал Аласян Пьеру. — Женщины летят на вас, как бабочки на огонь. Я куплю вам смокинг, можно не один, а два, куплю ботинки, носки и сорочки, словом все, что вам понадобится, чтобы одеться для званого приема. Я знаю на Лазурном берегу множество людей, меня часто приглашают на всевозможные приемы. Я позабочусь о том, чтобы и вас часто приглашали туда, где бывают очень богатые люди».
— Уж не хотите ли вы сказать…
— Пожалуйста, не перебивайте меня, мосье Руайан. Я ведь и так рассказываю вам все как есть. «Я, — говорил ему мосье Аласян, — буду всякий раз обращать ваше внимание на какую-нибудь определенную даму. Вы начнете за ней ухаживать. Вы будете флиртовать с ней, танцевать с ней, говорить ей, как она очаровательна, говорить, что вы влюбились в нее, что это прямо как coup de foudre, ну и так далее и тому подобное. Не мне вас учить. И уговоритесь с ней о свидании. Причем дама должна быть непременно замужем. Вы переспите с ней, вы подарите ей счастье, вы проделаете с ней все то, что так ценит в вас ваша маленькая женушка. Потом с этой замужней дамой или с ее супругом вы поглядите на драгоценные украшения в моем магазине, и как художник вы лучше других поймете, что особенно к лицу этой даме». Надо ли мне продолжать, мосье Руайан?
— Нет, — сказал я, — этого более чем достаточно. Остальное доделывали мосье Аласян и супруг этой дамы. Он покупал ей то, чего она пожелает. Или устраивал ей сюрприз в день какого-нибудь семейного торжества. Я прав, мадам?
— Совешенно правы, мосье.
— Ну, а вы?
— Что я?
— Вы сами-то были согласны с этим предложением мосье Аласяна? В конце концов, вы были супругой мосье Мондрагона. Вы любили его…
— Я и сейчас его люблю и всегда буду любить.
— О том и речь. Даже просто мысль о том, что ваш муж примет предложение Аласяна — как вы ее вытерпели?
— Не понимаю.
— Господи боже ты мой! Ваш муж обязался спать с другими женщинами. Неужели вы не сходили с ума от ревности?
— Мы были очень бедны, мосье Руайан, — серьезно отвечала она, — а Пьер, он ведь ровным счетом ничего не умел, кроме как любить. Я поняла, что обязанность любить всех этих женщин отныне и станет его профессией. А к нашей любви это не имело ни малейшего отношения. Зато мы наконец-то получили деньги на жизнь. Ну поймите же, мосье Руайан…
Но я думал о том, что за странный человек, эта мадам Мондрагон. Думал о том, что когда-то она якобы была очень хороша собой, а теперь так уродлива. Я думал о флере трагизма, который ее постоянно окружал, даже и сейчас, даже когда она улыбалась. Нет-нет, — думал я, — эта женщина вовсе не была согласна с предложением мосье Аласяна. И однако же приняла его. Ужели так огромна была ее любовь к мужу? В общем, престранная женщина.
И я грубо спросил ее:
— А ваш муж, он как работал, за твердое жалованье или за процент от прибыли?
Она ничуть не оскорбилась.
— Ну само собой, за процент! Ему, конечно же, всякий раз нравились самые дорогие украшения в лавке у мосье Аласяна. А уж бриллиантовый гарнитур для миссис Коллинз! — И она радостно, словно дитя, захлопала в ладоши. — Какая редкостная удача для нас! Такое больше не повторялось!
— Выходит, ваш муж двадцать два года подряд выполнял эту работу для мосье Аласяна из Ниццы? — спросил я.
Читать дальше