Йоханнес Зиммель - Человек, который рисовал миндальные деревца

— В том-то и суть, — отвечал я, — кто-нибудь проболтается, расскажет, что я для вас делаю, а это может навредить моим брошюркам. Мои читатели испытывают священный трепет перед высоким искусством. Когда я смогу просмотреть rushes?

— Да когда хотите.

— А где?

— В Ницце, в студиях Викторин.

— Ну тогда прямиком туда, — откликнулся я и встал.

Гамма с трудом выбрался из своего кресла.

— Вы, Роже, то единственно хорошее, что вообще есть в нашем поганом ремесле, — сказал он.

Во второй половине этого дня я пять часов кряду просматривал вместе с Сержем все, что Торрини до сих пор снял и что было откопировано. По счастью, демонстрационный зал студий Викторин, где мы с ним сидели, был оснащен кондиционером.

Просматривая фрагменты, я уже делал кой-какие заметки, ибо очень скоро у меня возникла идея. Хорошая идея. Так бывало всякий раз. Вот почему я и владел этой странной профессией. Вся бредятина, которую наснимал Торрини, да вдобавок со множеством статистов и в преступно дорогих декорациях, — это уже само по себе было нечто. Бедная Лилиан Ланг! Будь я монтажером, у меня бы у самого произошел нервный срыв.

После того как промелькнули последние rushes и в просмотровом зале вновь стало светло, Гамма жалобным голоском спросил:

— Ну, как вы думаете, вы сможете это привести в порядок?

— Да, — ответил я, — я очень внимательно смотрел. К счастью, при two-shots, которые так любит Торрини, очень часто второй актер виден только со спины. И я могу по собственному усмотрению вложить ему в уста новые диалоги. А реплики партнера, который стоит лицом к камере, можно потом подогнать. Не менее часто оба актера стоят так далеко от камеры, что им вообще можно подсунуть любой новый диалог, и этого никто не заметит.

— Да, да, да. А как будет выглядеть сама история, приукрашенная история? Это вам уже известно?

— Это мне уже известно. Но еще не точно, а в общих чертах.

И я изложил ему свою новую идею.

После чего он заплакал. И встал, и схватил меня за уши, и осыпал мокрыми поцелуями мои щеки, лоб и губы.

Я отер губы и сказал, сколько ему придется заплатить за эту работу.

Он снова сел и принялся беспрерывно шаркать ногами.

— Я у вас в руках, — наконец сказал он, — я у вас в руках, и вы это знаете.

— Половину сразу, половину — когда закончу.

— А когда вы закончите? Каждый день простоя обходится мне в…

— Пять дней. Начиная с завтрашнего дня. Сегодня я слишком устал. И мне надо еще разок все хорошенько продумать.

— Ладно, значит, пять дней, начиная с завтрашнего. — Он встал и направился к выходу.

— Вы кое-что забыли, — остановил его я.

— Что я забыл?

— Чек с первым взносом.

Проклиная меня, он снова сел и выписал чек. Я еще раз заработаю здесь кучу денег. Это был хороший кусок.

— Вот, пожалуйста, — сказал он.

— Спасибо, Серж, — ответил я и спрятал чек в маленькую кожаную сумочку, которую всегда носил с собой. У всех мужчин здесь, на юге, были такие сумочки.

Вернувшись в отель, я снова переоделся. Полотняные брюки и рубашка навыпуск. Весь этот день меня преследовала одна мысль, преследовала, даже когда я отсматривал фрагменты. И поэтому я сказал:

— Знаете что, Серж, поезжайте-ка вы без меня обратно в Канн. А я приеду попозже.

— А чем вы намерены здесь заняться? У вас тут есть подружка?

— Нет, — отвечал я, — просто мне хотелось бы побольше узнать об этой истории.

Но подразумевал я отнюдь не шедевр Торрини. Я подразумевал совершенно другую историю.

— Мне надо теперь побыть одному. «Мажестик» кишит киношниками. Я их больше не могу видеть. Оставьте меня одного, Серж! Я вернусь на такси. Часа через два-три. OК?

— OК. — Покидая зал, Серж еще добавил: — Если бы я вовремя приобрел какую-нибудь приличную специальность, я б никогда не застрял в этом паскудном ремесле.

Его «кадиллак» стоял перед студией. Я помог ему влезть и помахал, когда он отъехал. А потом я вышел на улицу и направился к ближайшей стоянке. Шоферы стояли группкой и разговаривали.

— Чья сейчас очередь? — спросил я.

— Моя. — И худой, обгоревший на солнце человек вышел вперед. Лицо у него было морщинистое и задубелое, как лицо рыбака от соленой воды.

— В Сен-Поль-де-Ванс, — сказал я. — А там вам придется меня подождать. Час, от силы два. А может, я уложусь и в полчаса. После чего мы поедем в Канн. Вы согласны ждать?

— Сколько пожелаете, — отвечал шофер, — ведь это ваши деньги, мосье.

Все выглядело точно как в описании миссис Коллинз.