Ален де Боттон - Курс любви

В нынешнем веке это по-прежнему остается мнением меньшинства.

Рабих выстраивает сценку:

– Итак, мы в небольшом прибрежном городке в Италии, может быть, в Римини. Едим мороженое, может быть, фисташковое. И тут ты замечаешь застенчивую официантку, по-настоящему дружелюбную и проявляющую о посетителях заботу естественно, одновременно по-матерински и восхитительно девственно наивно.

– Ты имеешь в виду Антонеллу.

– Не обязательно.

– Рабих Хан, заткнись! – глумится Кирстен.

– О’кей, пусть тогда – Антонелла. И вот мы предлагаем Антонелле, когда у нее закончится смена, прийти к нам в гостиницу выпить граппы. Она польщена, но несколько смущена. Понимаешь, у нее есть ухажер, Марко, механик в местных автомастерских, который очень ревнивый, но необыкновенно слабый любовник. Есть кое-какие штучки, которые ей давным-давно хотелось попробовать, но он наотрез отказывается. Штучки же у нее из головы не выходят, и, в частности, потому она принимает наше необычное предложение.

Кирстен молчит.

– Теперь мы в гостинице, в номере, где стоит большая кровать со старомодной бронзовой передней спинкой. У Антонеллы такая нежная кожа. Над верхней губой крупинки влаги. Ты слизываешь их, а потом твоя рука мягко движется вниз по ее телу. – Рабих продолжает: – На ней рабочий фартук, от которого ты помогаешь ей избавиться. Ты находишь ее миленькой, но к тому же тебе хочется воспользоваться ею. Вот тут и появляется ремень. Ты стягиваешь с нее бюстгальтер… он черный или, нет, может быть, серый… и наклоняешься, чтобы прихватить губами ее затвердевший сосок.

Кирстен по-прежнему ничего не говорит.

– Ты склоняешься и просовываешь руку в ее очень уж кружевные итальянские трусики, – продолжает он. – Вдруг тебя охватывает желание лизнуть ее между ног, и ты ставишь ее на четвереньки и принимаешься гладить ее сзади.

Теперь уже молчание привычного соавтора Рабиха по сочинению историй становится угнетающим.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– В полном, вот только… не знаю… как-то странно, что ты думаешь об Антонелле так – немного извращенно, если честно. Она такая милая. Я знаю ее с тех пор, когда она в среднюю школу ходила, а теперь родители так гордятся ее аттестатом с отличием. Мне не нравится мужчина, который сидит там, исходя не только слюной при виде двух женщин, вылизывающих друг друга. Сфуф, откровенно, это воспринимается, как какое-то глупое порно. Что же касается анального секса, то, если честно…

– Извини, ты права, это глупо, – перебивает Рабих, внезапно чувствуя себя совершенным безумцем. – Забудем, что я вообще что-то говорил. Мы не должны допустить, чтобы нечто подобное встало между нами и кафе Brioshi.

Романтика не только повысила авторитет моногамных половых отношений, заодно представила сексуальный интерес к другим людям неизменно глупым и недобрым. Благодаря романтическим идеям было переосмыслено значение влечения к кому-то, кроме вашего постоянного партнера. Любая заинтересованность в плотской любви вне брака теперь воспринимается как угроза и – зачастую – как нечто близкое эмоциональной катастрофе.

В фантазии Рабиха это была легкая и приятная сделка. Они с Кирстен поговорили бы с Антонеллой в кафе, все трое почувствовали бы напряжение и позыв, затем очень быстро возвратились бы на Мерчистон-авеню. Антонелла с Кирстен повозились бы какое-то время, а он смотрел бы на это из кресла, потом он занял бы место Кирстен и занялся сексом с Антонеллой. От этой картины веяло теплом, возбуждением, она не имела никакого отношения к браку и любви Рабиха к Кирстен. После он проводил бы Антонеллу обратно в кафе, и никто бы из них больше никогда не упоминал об этом эпизоде. Не было бы никакой мелодрамы, никаких собственнических претензий, никакой вины. На Рождество они вполне могли бы купить Антонелле кекс и прислать открытку в знак благодарности за тройничок.

Несмотря на либеральную атмосферу нашего времени, было бы наивно полагать, что различие между «странным» и «нормальным» стерлось. Оно держится так же прочно, как и всегда, поджидая случая устрашить и призвать обратно к порядку тех, кто поставит под сомнение дозволенные пределы любви и секса. Ныне можно посчитать «нормальным» обрезанные шорты, открытые пупки, вступление в брак с существом любого пола и просмотр небольшой порции порно для забавы. Однако «нормальным» необходимо верить, что истинная любовь должна быть моногамной и что желания должны сосредотачиваться исключительно на возлюбленном. Спорить с этим основополагающим принципом – рисковать быть нареченным (публично или лично) самым тягостным, едким и позорным из эпитетов: извращенец.