Николай Толстиков - Пожинатели плодов

На улице стемнело. По дороге домой Ритка забрала из садика дочку и повела гостей кратким путем, безлюдными закоулками, не боясь закупаться в грязи — подмерзло. Жанна с молчаливой благодарностью думала о подруге.

И дома, в квартире, Ритка долго не рассусоливала, быстренько улеглась спать с дочкой в детской комнате, щедрым жестом предоставив гостям свою спальню с широченной скрипучей кроватью и огромным ящиком старого телевизора.

При голубоватом мерцающем свете экрана Жанна разделась и, зябко вздрагивая и по-девичьи стыдливо прикрывая ладонями маленькие невзрачные свои грудки, потянулась к «белозубику», подставляя губы для поцелуя. Но тут в кармане джинсов зажужжал, а потом залился резко трелью «мобильник». Жанна испуганно отпрянула: «Вот, дура, забыла отключить!». Звонил сын. Слушать телефонные трели, стоя в замешательстве с прижатой к груди, смятой в комок одеждой, ей скоро стало невмоготу, да и Ритка, показалось, беспокойно завозилась за стенкой. Жанна ответила.

«Мама, ты где?! Мы с папой с дачи вернулись, замерзли».

— Я задерживаюсь… по делам. Приду, приду!

Она почувствовала, как от стыда кровь прихлынула к лицу.

Недавний пыл тут же угас; «белозубик» это уловил и разочарованно, обиженно отвернулся к стене, кутаясь в одеяло.

— Я вернусь утречком рано. Ты подожди, не обижайся, милый. Поспи тут…

И она привычно торопливо поцеловала его в лысеющую макушку, точь-в-точь как мужа Василия.

Прибежав домой, Жанна принялась печь блины, впопыхах обожглась не раз, но, похоже, мужская «половина» ничего не заметила и уплетала их за обе щеки.

Вскоре уставшие домочадцы залегли спать; Жанна, тоже прикорнула на краю кровати, но сон не шел долго…

Утром двери открыла Ритка — с взлохмаченной головой и в небрежно запахнутом халатике, накинутом на голое тело.

— А-а, подруга… — она с ехидцей ухмыльнулась. — Хочешь успеть на два фронта? И тут и там? Вон он, голубчик, лежит и дожидается. Иди, может, и для тебя что-нибудь да осталось!

«Стерва!» — чуть не крикнула ей в лицо, догадавшись обо всем, Жанна и стремглав, едва не потеряв каблуки, сбежала по лестничным ступенькам обратно на улицу.

Она помчалась куда-то, не разбирая дороги, натыкаясь на встречных прохожих; впрочем мало кто из них этому и удивлялся: опять понеслась репортерочка за хорошей или худой вестью, по радио узнаем.

Выбившись, наконец, из сил Жанна уединилась на старой скамье в зарослях кустов на речном берегу.

«И он-то как мог?! — подумала про «белозубика» зло. — Хотя Ритка оторва еще та, любому башку в два счета закрутит, потом проглотит и выплюнет. Да и мужики все, кобели, одинаковые».

Жанна начала мысленно представлять себе одного за другим всех бывших своих курортных красавцев, сбилась, запуталась. И верно: все — на одно лицо, даже забыла, как иных и звать. Вспомнила, почти вновь ощутила тепло мужниного плеча, когда под самое утро, положив на него голову, забылась ненадолго после бессонной беспокойной ночи…

Здесь, на речном берегу, было тихо, городской шум отдалился: слышно даже, как при порыве ветра мелодично позвякивает отвязавшимся «языком» колокол на звоннице церквушки над речной излучиной.

В этом недавно открывшемся храме Жанна буквально на днях брала интервью у настоятеля. Он был молод, скупо отвечая на вопросы, смущенно щипал пальцами реденькую свою бородку и для пущей солидности старался говорить басом, срываясь на тенорок. И, видимо, куда-то спешил.

Жанна поняла причину, увидев вошедшую в храм новобрачную пару; совсем юная невеста была в немыслимо пышном, в оборках и кружевах, подвенечном платье, вызывающе роскошном для унылых, с обсыпавшейся штукатуркой, кирпично-голых стен пустынного нутра храма. Галдя, вытаскивая на ходу видеокамеры и фотоаппараты, ввалилась толпа родственников и гостей.

— Венчание сейчас будет, понимаете? — замялся батюшка.

— Ничего, я подожду, потом договорим. — Жанна выключила диктофон и осведомилась, кивнув на стоявших перед аналоем новобрачных. — Надолго это?

— Дай Бог, на всю жизнь!..

«Вряд ли! — пытаясь разглядеть кукольно-безучастное личико юной невесты, усомнилась Жанна. — И разве не дань моде, это все?..»

Она усмехнулась, морщась от слепящих бликов фотовспышек.

Где-то в глубине храма запел хор, гости притихли, и, когда облаченный в белые ризы торжественно-важный священник стал обводить молодую пару с сияющими венцами на головах вокруг аналоя, Жанну укололо что-то вроде зависти. Вроде той, полузабытой — над строчками писем бывших подопечных — Саши и Маши…