Рэмси Кэмпбелл - Усмешка тьмы

– Ну, ты же всегда любила трудные задачи. Как Нилокас, не пристает?

– Прости, кто?

– Слишком долго проторчал за клавиатурой, буквы в голове путаются. Я, конечно, о Николасе. Как он там?

– Вообще не показывается. Его работа больше закулисная. Непохоже, что мне придется много общаться с ним, – говорит Натали с двусмысленной улыбкой. – Ты же не ревнуешь?

Я открываю рот, но лицо вдруг застывает глиняной маской – слова никак не идут на ум. Пока я мнусь, Натали ловко переводит тему:

– А как там твои родители?

– Да по-старому. Приглашают нас с тобой на Рождество.

– Явимся. Либо на Рождество, либо на твой день рождения. Что-то придется встретить вместе с моими.

– Выбирай сама, – говорю я, хотя перспектива торчать с Биб и Уорреном, как по мне, далеко не самая радужная.

– Посмотрим, что скажет Марк.

Она наливает две чашки кофе. Ставит мою на столик, свою же, с надписью «Супермама», несет к двери.

– Пойду вместе с этой крошкой в ванную, – поясняет она. – И все-таки – ты доволен поездкой? Все прошло хорошо?

– Надеюсь, в следующий раз будет получше.

– Уверена, так и будет, – одарив меня мимолетным поцелуем, она выходит из комнаты.

Я отпиваю немного из своей кружки, оформленной под катушку неэкспонированной пленки. Ставлю обратно на столик – достаточно неуклюже, так что проливаю кофе. Вытирая пятно салфеткой, я вспоминаю, какое дело так и не довел до конца: нужно было повнимательнее ознакомиться с газетой, купленной на ярмарке.

Беда только в том, что газеты нет ни на столе, ни во внутреннем ящике.

Ее вообще нигде в комнате нет.

Мы уже почти у школы, когда я предпринимаю последнюю попытку.

– Я знаю, ты был на сцене, но ты что, и правда не видел, как я покупал газету?

– Я искал тебя, – говорит Марк.

– Я был у киоска, меньше чем в ста ярдах от тебя.

– Искал Табби, – эта ремарка ничего не проясняет, и он поправляется: – Тебя, в смысле.

– Не надо делать такое лицо всякий раз, когда ты его упоминаешь, – я жду, когда его глаза и улыбка уменьшатся до разумных размеров, и говорю: – Но ты наверняка видел, что я купил.

– Какие-то газеты и дивидишку.

– Ладно, я понимаю, комикс волновал тебя больше всего.

Я и сам не знаю, зачем начал вспоминать про наш поход на ярмарку. У меня была газета – даже если Марк и Натали утверждают, что не видели ее. Дома газеты нет, хоть Натали и говорит, что не выбрасывала ее. Мог ли я потерять ее по дороге домой? Эта мысль кажется мне более разумной – ну не Биб же с Уорреном подозревать! В целом я смогу кратко передать суть статьи в моей книге – так о чем волноваться? Главное – диск, плакат с подписью и номер «Кистоунских морячков» надежно заперты в ящике моего стола.

Родители, пуская в воздух облачка белого пара, собираются за пределами школьного двора. Я бросаю по сторонам короткие, ни к чему не обязывающие взгляды – на меня же в основном смотрят подолгу. Там, впереди, за спинами детей, бегающих по школьному двору поодиночке или группками, я примечаю женщину с колокольчиком.

– Я зайду ненадолго с тобой, Марк, – говорю я и сжимаю его плечо, когда мы вместе проходим под коваными воротами. Он бежит к друзьям, я же огибаю детскую толпу по большой дуге.

Женщина невысокая и монохромная, как старое кино: черная юбка, колготки и туфли, белая блузка и серые волосы. Выражение лица сдержанно-настороженное.

– Могу я вам чем-то помочь? – осведомляется она.

– Вы тут главная?

– Я мисс Мосс.

Взгляд дамы словно предупреждает, что ее имя не повод для веселья, но такое напыщенно-строгое обращение вечно провоцирует меня на перепалки, так уж я устроен.

– То есть главная.

Она нетерпеливо приподнимает брови.

– Хочу сказать вам вот что: я с Марком Хэллораном. Да, формально я не его отец, но это только пока. Пока считайте меня за опекуна. Мы с его матерью – вместе, понимаете?

– Хорошо, поняла. Так вы что-то хотели сказать? – а лицо у этой мисс Мосс при этом – непрошибаемое-непрошибаемое.

– Я уже много чего сказал. На целый кроссворд наговорил. Вы меня хоть слушаете? – распаляясь, я напираю на нее: – Да, понимаю, у вас в голове, наверное, царит домострой. Вы не одобряете всех этих «отношений современного типа» и все такое. Так что все, что я хотел до вас донести – свой, так сказать, статус. Чтобы все знали, кто я такой, и не смотрели на меня так, будто у меня к плечу пришит попугай.

– И кто же вы такой?

– Вы издеваетесь? Слушайте, это не смешно, – не то бессонница, не то обида толкают меня добавить: – Некоторые родители уже треплют языком обо мне, а вы, я смотрю, только рады. Сами-то хоть расписаны?