Кэтрин Хайд - Не отпускай меня никогда

Рейлин вплела ей в волосы цветы, и Грейс лучилась с ног до головы своим неповторимым грейсовским обаянием. Даже если она переживала и не спала всю ночь, зрители бы этого не поняли.

– У нее талант, – прошептал Билли с трепетом в голосе. – А я-то не распознал.

Как же можно было так ошибиться? Наверное, он просто никогда никого не учил, никогда не видел первые занятия начинающих танцоров. Может быть, все проходят через неуклюжесть, которая заметна только со стороны.

А ведь она еще не начала танцевать. Даже музыка не заиграла. Но Билли видел репетиции сотни раз – и знал, что с танцем Грейс справится. Дело было в другом. Как Грейс вышла на сцену. Как притягивала к себе взгляды зрителей.

– У нее талант, – повторил Билли.

Заиграла музыка – песню он выбирал сам. Грейс слегка наклонила голову, будто прислушиваясь. Потом улыбнулась и сделала первый шаг.

Она была прекрасна.

Отличный тайм-степ. Чеканные повороты буффало. Руки двигаются в такт, туловище расслаблено. Она не на секунду не переставала улыбаться – настоящей, не сценической улыбкой. Талант светился во всем, даже во взгляде.

Билли отсчитывал вместе с Грейс тройные прыжки, стиснув зубы от напряжения, словно мог силой воли направить ее в нужную сторону. Но, разумеется, от него тут ничего не зависело. Она чудесно справлялась сама.

Тройные прыжки получились идеально.

И финал был потрясающий. Четкий и элегантный. Она широко раскинула руки, словно ожидая от зрителей заслуженных оваций.

На секунду все замерли – публика всегда отстает от выступающего на долю мгновения. Потом зал разразился аплодисментами. Билли вскочил на ноги, и все четверо соседей поднялись следом за ним. Миссис Хинман пришлось опереться на Фелипе, но она тоже встала. Потом подскочили Эйлин и Иоланда. Грейс поклонилась аудитории. Аплодисменты не умолкали, только стали еще громче, и другие родители тоже начали подниматься со своих мест. Улыбка Грейс засияла ярче.

– Она просто рождена для этого, – сказал Билли вслух.

Джесси замахнулся и кинул на сцену алую розу.

Грейс подобрала ее, положила на сгиб руки и сделала реверанс. Реверанс! Он никогда не учил ее делать реверансы. И не объяснял, как правильно держать цветок на длинном стебле. Может, Грейс видела такое в кино или по телевизору? Или все дело в таланте?

В зале вновь поднялся гомон, и дети начали потихоньку выбираться наружу, однако Билли ни на что не обращал внимания.

Грейс сбежала по ступенькам и направилась прямо к нему. Билли пробирался ей навстречу, даже не оглядываясь, чтобы проверить, идет ли за ним Джесси или кто-то другой из группы поддержки.

Она стояла прямо между сценой и первым рядом, ослепительно улыбалась, а в глазах светился какой-то вопрос. Точнее, не какой-то, а вполне конкретный. И даже не «Ты гордишься мной?» – потому что тут и так все было ясно. Скорее, «Ты ведь сильно мной гордишься?»

Билли обхватил ее личико руками.

– Здорово, да? – спросила она, все еще задыхаясь от танца.

– Господи, Грейс, ты просто…

Он слишком долго тянул с ответом. Закончить фразу Билли не успел, Грейс резко вырвали у него из рук.

Эйлин схватила дочку за локоть и притянула к себе.

– Видишь? – яростно выплюнула она в лицо Билли.

В руке у нее был ярко-оранжевый пластиковый диск, как брелок на цепочке. На диске сверкнула золотистая надпись, но Билли не смог ничего разобрать.

– Это значок тридцати дней. Я продержалась месяц. Никаких наркотиков – не принимаю и не прячу дома. И если кто-нибудь из вас посмеет приблизиться к моей дочери хоть на полсотни метров, я вызову полицию, и вас всех арестуют за похищение. Вот так-то!

Она сорвалась с места и потащила Грейс за собой. Девочка слабо помахала на прощанье. Билли помахал в ответ.

Рядом неожиданно раздался голос Иоланды:

– Извини, я и не предполагала… Я с ней поговорю. – И она бросилась следом за Эйлин.

Сон, перетекший в кошмар, внезапно оборвался. Билли обнаружил, что стоит посреди школьного актового зала, и вокруг разыгрывается настоящая трагедия. Он судорожно обернулся в поисках Джесси. Тот стоял прямо у него за плечом, и Билли едва не сшиб его с ног.

– Мне надо домой, – выпалил он. – Срочно. Я в панике и не могу справиться. Помоги мне.

– Жаль, что ты не хочешь со мной разговаривать, – сказала мама.

Грейс сидела на полу примерно в метре от телевизора: ноги сложены по-турецки, локти на коленках, кулаки под подбородком – и не отрывала взгляд от мультика, который ей, в общем-то, совсем не нравился. Но это было совершенно неважно, потому что она все равно не следила за происходящим на экране.