Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

— Значит, у меня есть время. А взять где-то книги почитать можно?

— Конечно, здесь есть библиотека.

— А если нет книг, какие мне нужны? Купить на воле можно?

— Думаю, да. Вы напишите список, я куплю и принесу.

— У меня есть деньги, я вам потом отдам.

— Пишите! — она, улыбаясь, смотрела на него. — Что вас интересует, я постараюсь найти. — Она подала ему шариковую ручку и блокнот.

Он нахмурился, заранее сердясь на возможные догадки Светланы о его малограмотности, но стал писать своим мелким, однако четким, как рисовые зернышки, почерком: «Бердяев, Соловьев, Ильин… — Он помнил, что именно эти фамилии часто вспоминал Деев. — Блок, Маяковский, Тютчев… „Дон Кихот“, „Приключения Робинзона Крузо“, „Мастер и Маргарита“… — он читал Булгакова, но поверхностно, хохоча вместе с бывшей женой над похождениями в Москве темной компании Воланда…»

— Это для начала, — буркнул он, возвращая адвокату блокнот и ручку. — Да, и Уголовный кодекс, пожалуйста.

— Уголовный кодекс? Пожалуйста. — Светлана Анатольевна кивнула и, смешно наморщив нос, быстро просмотрела список.

— У меня есть кое-что из этого… только уточните, который Соловьев?

Историк или поэт-философ?

Никита почувствовал, что лицо его занимается пламенем стыда. Он не знал, кого имел в виду дядя Леха.

— Философа, — наугад отрезал он. — И еще… — он вспомнил, — «Опыты» Монтеня. Да! «Опыты»! Еще такая просьба. Не можете ли вы сходить ко мне домой, ну, в общагу ВЦ.

Он вписал ей в блокнот номер комнаты, этаж, название улицы.

Приписал: в комнате слева живут Хоботовы, справа — Михалевы. Если жилье Никиты уже кем-то занято, узнать, куда переместили компьютер и прочее барахло. И еще хорошо бы стукнуться в комнату напротив: не занята ли она? Главное, зайти к Хоботовым — они все новости сообщат.

Когда Никита вернулся в камеру, один новенький сиделец, тараща глаза, с южным акцентом рассказывал трем слушающим его подследственным:

— Ви понимаете?! Им тепер нилза слово попирок. Вот он идет, ему шесть лет дали! Эй, друг, вщира тиба судили?

— Меня, — улыбнулся Никита. — Мало дали. Надо было больше.

Соседи по камере улыбнулись.

— Ты чудак на букву «м» или так шутить? — спросил один с повязкой на шее.

Никита лег на матрас и закрыл глаза.

— Он маньяк, — шепотком уточнил третий. — Выскочил из той статьи, согласился на эту. Шесть лет не двадцать пять.

— Да брось ты! Присяжные его оправдали. Там такие тетки… если бы маньяк, они бы оторвали колбасу.

— А я от следователя слышал…

— Они тебе расскажут…

«Неугомонная жизнь продолжается, — усмехнулся Никита. — Все мы люди, все мы слабы. Только своим собственным поведением можно что-то доказать. Не теряй головы, не теряй времени впустую. Обижаться на негодяев, которые со страхом обходят настоящих преступников, а ловят таких лохов, как ты, бессмысленно. Займись пока что самообразованием. Сейчас хорошенько выспись».

Книги ему принесла Светлана Анатольевна на следующее же утро, сказав, что в общежитие еще не ездила, но заглянет туда вечером.

— Светлана Анатольевна! — вдруг шлепнул себя ладонью по лбу Никита, при этом поймав себя на мысли, что этим жестом немного играет перед адвокатом. — А если мой «комп» не украли, нельзя его сюда? Я бы что-то конспектировал, кое-какие программы по специальности доработал.

Адвокат, как от конфуза сморщив носик, оглянулась на дверь.

— Это непросто. — И шепотом поведала, что, для того чтобы пользоваться компьютером, Никите придется подарить его тюрьме, ГУИН.

А вот затем служба СИЗО выдаст ему аппарат в аренду, как выдают здесь телевизоры и вентиляторы, и он, Никита, должен будет платить сколько-то денег за аренду собственного компьютера, а также за расход электричества. — Теперь так. Рынок!

— Но у меня новейший «Пентиум»!.. — жалобно пробормотал Никита. — Я потом не скоро такой куплю. Может быть, купить бэушный, попроще… долларов за четыреста-пятьсот… у меня есть деньги на книжке, а книжка на полке, между томиком «Виндоуз» и «Технической энциклопедией»…

— Но вы же не сможете пользоваться книжкой, пока не выйдете на свободу.

— А! — вспомнил Никита. — Я заполнял доверенность на три года… ей… ну, бывшей… — и, вдруг омрачившись, замотал головой. — Нет! Нет! Мы попросим в долг у Хоботовых.

«А вдруг меня законопатят надолго… дадут ли Хоботовы в долг на неопределенное время?..»

— В конце концов, я вам займу, — предложила Светлана Анатольевна. — У меня есть деньги, скопленные на лето. Но я нынче никуда не еду.