Лия Владимирова - Страх

Нет… Смешно и надеяться.

Я пересекала двор. В одной из машин, стоявших во дворе, сидел водитель. Он явно чего-то выжидал. Он подождал, пока я подойду поближе, а затем неожиданно дал задний ход и стукнул другую стоявшую машину. Спрашивается, для чего ему это понадобилось? Если он хотел развернуться, то места во дворе вдоволь. Вся широкая площадка была почти пуста. Нет, он расчетливо выждал, пока я приближусь, а затем, примерившись, саданул другую машину. Ясно, что дело хотели представить так, будто бы я (я!) пыталась броситься под машину. И тогда, дескать, водителю ничего не оставалось, как дать задний ход и наехать на чужую машину. Явно сфабрикованное дело!

Как видите, пускаются во все тяжкие, чтобы уличить меня. И свидетели есть: тут же, неподалеку от дома, меня встретили соседи, которые при случае подтвердят, что у меня был «безумный» вид.

Такая бессильная, разъедающая горечь. Очень мне нужно было в своем же дворе кидаться под машину. Нет, если я подумаю об уходе из жизни, я придумаю что-нибудь не такое нелепое. Но они , видя, что я веду себя как нормальный, благоразумный человек, пускаются во все тяжкие.

А то еще — такой случай. Мы с мужем шли по поселку, и вдруг какая-то женщина, растрепанная, в халате, бросилась при виде меня к забору хибары, мимо которой мы проходили, и принялась протяжно выкрикивать что-то. Что же, они рассчитывали, что я остановлюсь возле нее и тоже начну завывать? Нет, я осталась внешне спокойной: не замедлила шага и не ускорила.

Вот какими игрищами занимается наше родное ГБ!

Меня мистифицируют.

Мне подбрасывают большие палки (то там, то здесь они валяются на дороге) в надежде, что я воспользуюсь ими. Вот и психолог как-то вылез из своей машины с большой, увесистой палкой в руках. Они надеялись, видимо, что я перепугаюсь, — может быть, выхвачу палку у него из рук.

А тощий сын психологов (тоже психолог) принялся как-то, вылезая из своей машины, скручивать, поглядывая на меня, толстенную проволоку.

Всех провокаций не счесть.

Мальчишка возле магазина, едва я приблизилась, вдруг опустился на четвереньки и несколько раз прошелся так вокруг клумбы.

Женщины, живущие в нашем и в соседнем доме, то и дело выходят во двор в халатах, очень схожих с больничными. И не только во двор: и в проулке, и возле магазина можно встретить женщин в халатах.

В парикмахерской, куда я зашла как-то через силу, девчонка-парикмахерша строила мне рожи (я видела, видела в зеркало), а затем стала поливать мне голову не теплой, а холодной водой, пока ее не остановил пожилой старший парикмахер, сам домывший мне голову.

Значит, я публично объявлена невменяемой (даже незнакомая парикмахерша знает меня и кривляется!), и все ждут, чтобы я как-нибудь порезче проявила свое помешательство.

А разыгранный пожар в автобусе? Они даже действительно подожгли какую-то бумагу, и бумага загорелась на сиденье. Несколько человек закричали: «Пожар!» — и принялись хлопотать вокруг, гасить сумками. Они таким образом хотели спровоцировать меня, вызвать какой-нибудь аффект.

Так что меня не только толкают в болезнь, но теперь пошли дальше — стараются вызвать меня на какую-нибудь безумную выходку. И кто знает, может быть, они своего добьются. Хотя я сдерживаюсь, изо всех сил сдерживаюсь!.. Я все должна скрывать: и свою горечь, и свой страх, и свое удивление.

А муж ведет себя так, будто ничего особенного вокруг меня не происходит. Правда, он подолгу и словоохотливо беседует с психологами, иногда поднимается к ним наверх, и я жду его обратно с замирающим сердцем. С тощим сыном психологов, когда тот подруливает на своей гладкой машине, обменивается, вытянув руку, знаком-приветствием. Свой — своего встречает?.. А семнадцать лет жизни со мной, а сын? Это — не останавливает мужа, он вытягивает руку, приветствуя тощего сына психологов.

В какую ловушку я попала! И нет выхода, и не будет выхода, как в московском метро, где и таблички висят: «Выхода нет». Да, выхода нет и не будет; если только я и в самом деле не решусь на какую-нибудь крайность.

Я начинаю все яснее осознавать, что живу не в Израиле (ибо не могло бы в свободной стране, в свободном мире вокруг меня твориться такое), я осталась в ведении тех, от которых пыталась уехать.

Вокруг меня нет друзей и нет знакомых, а есть — служащие. Одни из них более человечны, другие — менее, и только. Выезд из СССР оказался обманом, фикцией, а шумящий вокруг меня иноязычный мир — гигантская мистификация. На днях по телевидению — сквозь иврит — громко прозвучал гимн Советского Союза.