Борис Васильев - Господа офицеры

Казак был крепок, немолод, с новеньким Георгием, но без традиционного донского чуба. Да и фуражку носил прямо, по-пехотному, а точнее — как показалось Скобелеву — по-крестьянски: надвинув на уши, а не лихо сбив на сторону.

— За что Георгия получил?

— Награжден за форсирование реки Прут лично его императорским величеством.

— Какой станицы?

— Да я — смоленский, — смущенно улыбнулся в бороду казак. — В казаки зачислен по желанию обчества и по согласию их высокоблагородия полковника Струкова.

— Скажи, что я велел дать тебе чарку, и ступай.

Казак вышел. Скобелев еще раз, уже со вниманием перечитал записку. Бакланов сообщал обстоятельства, по которым вынужден был оставить Ловчу, и свое решение: перекрыть пути между Ловчей и Сельвой.

— Правильно решил, — согласился Паренсов.

— Правильно, если турок все время тормошить будет, — сказал Скобелев. — Пиши приказ на активную демонстрацию, вели дать казаку свежего коня, и пусть немедля скачет к Бакланову. И — разведку во все стороны. Чтоб к утру я все знал.

Вечером неожиданно прибыли гости: князь Насекин и Макгахан. Гости были своими, особого внимания не требовали, и генерал продолжал работу с Паренсовым и Тутолминым, изредка включаясь в разговор. Получив наконец-таки долгожданную самостоятельную задачу, он был оживлен и весел, что не мешало ему, однако, дотошнейшим образом изучать обстановку, пользуясь картой, сведениями Тутолмина, долго топтавшегося в том, памятном, бою по соседству с выделенным Скобелеву участком, и теми данными, которыми пока располагал.

— Господа, я совершил великое открытие, — с обычной ленцой рассказывал князь. — Исполняя обязанности представителя Красного Креста, я посетил лагерь для пленных. И что же я обнаружил? Оказывается, у турка, у этого нехристя и звероподобного существа, как утверждает наша уважаемая пресса, имеются две руки, две ноги и, представьте себе, голова.

— А слышать вам не приходилось? — спросил Скобелев, не отрываясь от кипы донесений разъездов.

— Что именно?

— Как кричат болгарские женщины и дети, когда их режут эти две руки и топчут две ноги с турецкой головой? Ну, так поезжайте к Ловче, я вам и конвой выделю.

— Это дело башибузуков, — сказал Макгахан.

— Вы уверены, дружище? Я не уверен. Враг есть враг, война есть война, а женщина есть женщина. Когда вы, князь, постигнете это триединство, тогда я поверю, что вы очнулись от спячки.

— Возможно, — князь пожал плечами. — Следовательно, либо мне пока везет, либо я бесчувствен, как полено.

— Полагаю, что вам скорее везет, — проворчал Тутолмин. — Впрочем, это ненадолго.

Он был не в духе. Подчинение Скобелеву лишало его самостоятельности, к которой он уже успел привыкнуть. Кроме того, он хорошо знал Михаила Дмитриевича и не без оснований опасался, что во имя достижения поставленной задачи генерал не пощадит его по сути еще не воевавшую бригаду.

— Вы что-то уж очень загадочно помалкиваете, Макгахан, — сказал Скобелев, поскольку после замечания Тутолмина гости озадаченно примолкли. — Вы же всегда набиты сплетнями и слухами, как солдатский ранец, а сегодня не раскрываете рта. Наслаждаетесь собачьим коньяком?

— Вам нужны сплетни или слухи?

— Валите вперемешку, как-нибудь разберемся: мой начальник штаба окончил в академии по первому разряду.

— По линии сплетен могу сообщить, что некий барон лично ходатайствовал перед главнокомандующим, дабы переправить вас обратно в резерв.

— Чем же я так не угодил барону? — весело спросил Скобелев.

— Барон привык катать шарики, а вы — игральная кость и всегда умудряетесь выкинуть ту грань, которую считаете для себя наиболее подходящей.

Разведка прибыла к ночи, а результаты ее были столь неожиданны, что генерал заставил хорунжего Кубанского полка Прищепу трижды повторить рапорт, задавая вопросы едва ли не по каждому пункту. Но кубанец знал, что докладывал, поскольку лично исползал все три хребта Зеленых гор, прикрывающих Плевну с юга.

— Никаких укреплений там нет, ваше превосходительство. Да и турок не видно: в кустах одни спешенные черкесы хоронятся.

— Как же ты мимо них проскользнул, хорунжий?

— Известно как, ваше превосходительство, — улыбнулся кубанец. — По-пластунски.

— Молодец! — Скобелев порывисто обнял молодого, но уже бывалого казака. — Скажи капитану Млынову, чтоб накормил тебя и казаков, и не отлучайся, скоро понадобишься. — Проводив до дверей кубанца, резко повернулся к полковникам: — Какова новость, а? Тутолмин, готовь осетинские сотни: я хочу сам эти горы прощупать.