Вера Колочкова: Зима Джульетты

– Смотри на дорогу, Адам, поворот не пропусти… Щербакова, шестнадцать… Наверное, Любочкин дом – это вон та облупленная пятиэтажка, как думаешь?

– Да, наверное. И все-таки, Юль, не уходи от вопроса! Я вижу, у тебя слезы в глазах стоят.

– Да? Сейчас в зеркало посмотрюсь… Ладно, давай хотя бы во двор въедем, там и поговорим. И правда, не хватало еще при Любочке и ребятах расплакаться!

Адам въехал во двор, припарковался недалеко от детской площадки, пустой в такую холодную ветреную погоду. Развернулся корпусом к Юле, потребовал коротко:

– Рассказывай!

Юля вздохнула, пожала плечами, вяло махнула рукой. Помолчав, проговорила тихо:

– Ничего у меня не получается, Адам… Я все равно твою маму раздражаю, не принимает она меня. И не примет, наверное. Я не могу так, не могу, мне тяжело.

– Может, мне снова договориться с Надюшей, чтобы она приходила и за мамой ухаживала?

– Нет, не надо Надюшу. Это не выход, Адам.

– Тогда давай я сам буду за ней ухаживать! Я научусь, мне не сложно.

– Нет… Да и не в этом дело, кто станет за ней ухаживать. Я ведь не о физической усталости говорю, а о домашней атмосфере вообще. Когда все время каверзы со стороны ждешь, подвоха. Только вроде все устаканится, и опять как в пропасть летишь. Полное бессилие наступает. А я так стараюсь, Адам! Изо всех сил стараюсь!

– Может, ты преувеличиваешь проблему? Или слишком стараешься? Может, надо просто плыть по течению?

– Да, ты прав… Когда слишком стараешься, всегда реакция на подвох больнее. Да, я стараюсь, я хочу как лучше. Я не умею по-другому.

– И что же делать, Юль? Давай будем искать выход. Будем тебя перевоспитывать, чтобы ты не была такой старательной. Чтобы старалась хотя бы на четверку, а не на пятерку. А можно и на тройку научиться стараться, если постараться, прости за каламбур.

– Да, смешно. А только у меня сил больше не остается, Адам. Сегодня утром вдруг почувствовала – сломалось во мне что-то. И никак восстановиться не могу.

– Наверное, ты просто устала, Юль.

– Да, я устала.

– Значит, тебе нужно отдохнуть… Хочешь, съездим куда-нибудь на недельку? Хотя я сейчас вряд ли смогу вырваться… Но ты можешь съездить одна. А с мамой Надюша останется.

– И что это изменит? Проблема все равно не решится. Нет, не хочу я никуда ехать. Лучше я… Лучше я у себя дома поживу. А ты будешь приходить ко мне. Вечером приедешь, утром от меня на работу уедешь.

– Это не выход, Юль. Это бегство. Это ничего нам не даст.

– Но что, что тогда делать? Скажи? Скажи?

Юля и сама удивилась, насколько капризно прозвучали ее вопросы, почти с истерикой. И от досады на саму себя вдруг расплакалась – никогда не была истеричкой. Этого еще не хватало – в слезных конвульсиях биться!

Но и остановиться уже не могла – плакала и плакала, глядя в зеркальце и промокая салфеткой влагу под глазами. Накрашенных глаз было жалко – надо же еще в гости идти. Хорошо, что Адам не мешал ей плакать – сидел, сложив ладони на руль, смотрел прямо перед собой. Юля вдруг испугалась – о чем он сейчас думает? А вдруг он решает сердито – и черт, мол, с тобой, уезжай к себе!.. Сбегай, если не можешь.

И слезы высохли в один миг. Юля вздохнула, охлопала себя по щекам, проговорила более-менее спокойно:

– Ладно, идем. Неудобно, они ждут. Может, даже в окно видели, что мы приехали. Идем…

– Да, идем, – встрепенулся Адам, глянув на нее коротко. – Неудобно…

Дверь им открыл Гошка – лицо у него было озабоченное. Волнуется, что ли?

– Привет… А где твои женщины, Гош? Почему нас не встречают?

– Они на кухне…

– Гош… Что-то случилось, да?

– Да, мам. Проходите на кухню, они сами все расскажут.

Любочка сидела за кухонным столом, плакала тихо, по-детски, елозя тыльной стороной ладони под носом. Варя суетливо вытаскивала из духовки лист с подгоревшим пирогом. Улыбнулась им виновато – видите, мол, что тут у нас?..

– Любочка, что случилось? – бросилась к ней Юля, склонилась к лицу, заглядывая в глаза. – Почему ты плачешь, милая?

– Я… Меня… Меня муж из квартиры выгоняет… Мне жить негде-е-е… – тихо проскулила Любочка, дрожа опухшим от слез лицом.

– Мам, не надо, прошу тебя. Я ж объясняю – с нами жить будешь. Ты же слышала – Гоша не возражает! – слегка раздраженно проговорила Варя. Чувствовалось, что она произнесла эту фразу уже не один раз. Наверное, Любочка сейчас ничего не слышала и не воспринимала, оглушенная своим горем.

– То есть как это – выгоняет, простите? У него что, право такое есть? – начал возмущаться Адам.