Ханна Кралль - Портрет с пулей в челюсти и другие истории

Если бы это происходило у Зингера, о бабушке Мине и дедушке Мейере могла бы рассказать тетя Ентл, та самая, в чепце, украшенном стеклярусом и отделанном лентами – желтой, красной, зеленой и белой. Она обожала удивительные и жуткие истории: про князя, который жег черные свечи и жил с женщиной-демоном, про рыжую Дашу, которую хам-учитель отхлестал ремнем… Но это были самые ужасные происшествия из тех, о которых тетя Ентл слыхала. Про бабушку Мину, которую – в награду – убили последней, Зингер не писал. Он боялся касаться Холокоста. Даже нечистые духи, демоны, дибуки, упыри и черти из его рассказов боялись. Они не заглядывали в ад, выстланный ковром, с зеленым бархатным креслом на почетном месте.

В пансионате мы с пани Метей регулярно совершали неутомительные прогулки. Бродили вдоль Свидера [101] Свидер – река, на которой стоит город Отвоцк, а также местное название части города. , который в ту весну был немного шире и глубже обычного. Выходили сразу после завтрака, чтобы опередить алкашей, просыпавшихся ближе к полудню. Они располагались в окрестных лесах, посреди пустых банок из-под пива и консервных банок от закуски, обрывков веревки и полиэтиленовых пакетов.

Пани Метя, казалось, этого мусора не замечала. Ее по-детски безмятежному голубому взору открывался вид на сады, цветы и плетеные кресла. Она поясняла мне:

– Веранда была вон там, слева. Мы на ней играли в покер. Можете поверить, что когда-то я обыграла скульптора Куну?

Веранда украшала пансионат Шиховой семьдесят лет назад; пани Метя бывала в тех краях каждый год. В Свидере она игрывала в покер со скульптором Куной, в Срудборове – в белот с адвокатом Дýрачем, на Новый год они с мужем ездили в Отвоцк к Гурецким. Те, правда, брали двадцать пять злотых в день, то есть в пять раз больше, чем владельцы других пансионатов, зато там подавали французские сардины и куропатку с апельсинами.

Каждые несколько дней пани Метю навещал пан Вальдемар, ее муж. Приезжал ненадолго, поскольку еще не перестал заниматься делами. Последнее время он всерьез подумывал о детских колясках. Где-то он прочитал, что в Польше ежегодно рождается пятьсот тысяч детей, а колясок производится немного. Можно бы выписывать их из Тайваня и продавать минимум по два миллиона.

Экономически мыслить пан Вальдемар научился смолоду у торгового советника французского посольства. Видимо, ученик был смекалист: уезжая охотиться в Мексику, советник оставлял на него всю канцелярию.

Пан Вальдемар собирался жениться на другой, а именно – на Антонине Вайман. Ее отец владел акциями шестнадцати сахарных заводов и ездил на “ситроене” с такой потрясающей подвеской, что чувствовали вы себя в нем как в колыбели. Был уже назначен день свадьбы, заказан ужин в “Европейской” и билеты в Севилью (свадебное путешествие), но из Оксфорда приехал брат Антонины. Приглядевшись к жениху, он сказал сестре два слова: “Не советую…” Она послушалась брата. Вайман-старший покончил с собой сразу после вторжения немцев. Антонину арестовали на арийской стороне. Несмотря на семитскую красоту, она не приняла к сведению, что идет война. Не пошла в гетто. Не захотела прятаться. Ее вывели из ресторана “Симон и Стецкий”: кто-то (неизвестно кто) позвонил в полицию.

Через полгода после несостоявшейся женитьбы пан Вальдемар поехал в отпуск и на дансинге в Ястарни увидел панну Метю…

Когда я познакомилась с ними в пансионате в Свидере, они были женаты пятьдесят семь лет.

Я любила приходить к ним в комнату на чашечку английского чая и слушать рассказы пани Мети, всегда хорошо и эффектно заканчивавшиеся.

– Новый год мы встречали в Отвоцке, – начала она как-то за чаем. – Танцевали целую ночь и первого числа до обеда, Вальдек только вечером поехал домой, а я осталась. В день Богоявления выпал снег. За несколько часов намело сугробы, рельсы засыпало, мы оказались полностью отрезаны от мира. И знаете, что сделал мой муж? Приехал на санях из Варшавы, чтобы я не волновалась. “Я прекрасно один управляюсь, милая, сиди тут и отдыхай…” Ну я сидела и отдыхала, пока не позвонила знакомая официантка из “Фрегата”. “И вы преспокойно отдыхаете себе в этом Отвоцке? А пан инженер уже неделю приходит к нам каждый вечер, всегда с одной и той же дамой…” Я вызвала сани. В Фаленице пересела на поезд, в Варшаве пошла к парикмахеру. Это вам следует знать, – наставительно вставила пани Метя. – В подобных ситуациях у женщины должны быть чистые, красиво уложенные волосы… Я позвонила Вальдеку в канцелярию и сказала, очень спокойно, всего три слова: жду во “Фрегате”…