Ханна Кралль - Портрет с пулей в челюсти и другие истории

– Вы в списке выступающих? – спросил его один из организаторов митинга, созванного московскими демократами.

– Нет, – ответил Лев Соломонович.

– Значит, выступать не будете.

– Почему?

– Потому что вас нет в списке, – сказал демократ и попросил Льва Соломоновича П. отойти от трибуны.

Приземляемся в Рио. Дотошный медлительный чиновник страницу за страницей фотографирует наши паспорта. Веет теплый приятный ветерок. Листья на пальмах слегка колышутся. Небо над пальмами безоблачное, голубое-голубое.

Со скамейки поднимается сгорбленная женщина. Крашеная блондинка; опирается на два костыля. Присматривается. Оценивает, кого же она к себе пригласила. Меня пригласила. Пронзительные глаза прячутся среди морщин, блестят мелкие зубы с пятнами яркой помады. Женщина улыбается. Это бы могло быть признаком доверия, но улыбается она словам, которые собирается произнести.

– Ну? – говорит женщина. – И как вам нравится, что Ципа Городецкая из Янова под Пинском встречает вас в Рио-де-Жанейро?

Машину ведет Лилиана, подруга Ципы, – полная ее противоположность, высокая и энергичная.

– Она одевает жен здешних президентов компаний, землевладельцев и торговцев оружием, – сообщает Ципа. – Ее сын участвовал в герилье, городской партизанской войне…

Я задумываюсь над фразой: “и как вам нравится, что…”. Имела бы она смысл на любом другом, кроме польского, языке?

Well, how do you like that Cypa Gorodecka from Janо́w near Pińsk is waiting for you…

Janо́w near Pińsk…

Курам на смех.

Alors, comment ça vous plaît que Cypa Gorodecka de Janо́w près de Pińsk …

Еще смешнее.

Значит, на другом языке не скажешь. Значит, кое-что можно выразить только по-польски.

– Скажешь, – говорит Ципа. – Nu? Wi gefelt es ajch, az Cypkie Gorodeckie fun Janо́w baj Pińsk…

Nu Cypkie… кажется, я сейчас расплачусь от волнения.

– A vontade , – говорит Ципа, на этот раз по-португальски. – Да вы не волнуйтесь.

Мы живем в центре Рио, на Ларго-до-Мачадо.

Окна выходят на довольно большую площадь.

Первые звуки пробиваются сквозь голубоватую серость, но это еще не рассвет. Температура двадцать градусов. Бездомным в их пластиковых гнездах не спится. Они высовываются из-под обвязанной веревкой черной полиэтиленовой пленки и расставляют консервные банки. Прямо на тротуаре банка с огнем. На ней – банка с кофе. Пленка, веревка, банки и деревяшки (топливо) принесены из супермаркета или со свалки.

С рассветом бездомные усаживаются за бетонные столы. Вместе с безработными и пенсионерами расставляют шашки, раскладывают карты. Бетонные столы и скамьи сооружены специально для них стараниями работников службы социальной помощи.

Появляются первые уличные торговцы; почти у всех специальные сумочки, которые невозможно вырвать из рук. Их вешают под рубашку и засовывают в штанину, где эти сумочки болтаются, или их пристегивают карабином к поясу.

Звонят колокола церкви Nossa Senhora da Gloria [57] Католическая церковь Носса-Сеньора-да-Глория-ду-Отейру на площади Ларго-до-Мачадо. . Приходит фотограф в неизменной белой рубашке с галстуком, занимает место посреди площади, крепит к штативу аппарат, накрывает его черной тканью. Мальчик на нашей стороне достает из футляра скрипку. Слепой певец – напротив – устанавливает шарманку. На перекрестке женщины зажигают свечи и приносят духам первые жертвы: мясо белых и черных кур.

Около одиннадцати уже больше тридцати градусов. Бездомные с площади перебираются на пляж. Плещутся в океане, громко смеясь, перекликаются, примащиваются на горячем песке. Они никуда не торопятся. Кроме бетонного стола и пластикового гнезда их ничего не ждет.

(Раскаленное солнце, синева моря и золотой песок. Болезненная красота пляжа в Рио. На ум приходит распаленная куртизанка, терзаемая неизлечимой лихорадкой.)

Время от времени видишь у стен домов горы мусора. Опять забастовка. Внезапные порывы ветра взметают мусор в воздух. Над ним кружат большие черные птицы.

В уик-энд площадь заполняется беженцами с севера, где засуха и голод. Они пекут на углях лепешки из маниока. Играют в карты. Целуются. Поют религиозные гимны. Бродячие проповедники мелодичными монотонными голосами обещают им вечное спасение.

Площадь пустеет поздно ночью.

Остается тошнотворная сладковатая вонь. Смесь мочи, немытых тел и гниющих плодов манго. Ципа говорит, что это запах бразильской нищеты.

Левые собираются и говорят о борьбе с нищетой. Нельзя жить в Бразилии и не говорить о нищете. Ципа Г. получила приглашение на очередную лекцию. Лектор доказывал, что Бразилии нужен социализм – справедливый общественный строй. Вопросы есть? Ципа попросила слово.